Неизвестный Мао

Мао пустил на ветер значительную часть технологии и оборудования, закупленного в Советском Союзе, а также растранжирил впустую опыт сопровождающих специалистов. Оборудование зачастую стояло мертвым грузом, потому что отсутствовала гигантская промышленная инфраструктура, которая для него требовалась. Установленное же и запущенное в действие оборудование работало в режиме перегрузки, зачастую все двадцать четыре часа в сутки, а профилактические и регламентные работы не проводились, поскольку считались бесполезными. Мао поощрял игнорирование всех и всяческих предписаний и говорил тем китайцам, которые обучались, работая с советскими специалистами, что они не должны быть «рабами» опыта русских. Все призывы советских специалистов к здравому смыслу пропадали втуне. Даже настроенный очень прокитайски руководитель всех советских экспертов Архипов получил резкую отповедь. Он поведал нам: «В 1958 году я попросил Чжоу Эньлая и Чэнь Юня попытаться убедить Мао, чтобы он хранил свои идеи при себе, но Мао не стал их слушать… Они сказали мне: «Очень жаль, но Мао не согласен с советской стороной». Заместитель Председателя Совета Министров СССР Александр Засядько, эксперт в области металлургии и шахтных установок для баллистических ракет, посетил Китай в июне 1959 года и затем докладывал Хрущеву, что «они все пустили на ветер».

К концу 1958 года число крупных предприятий, ориентированных на выпуск военной продукции и находящихся в стадии строительства или монтажа оборудования, достигло ошеломительной цифры в 1639 объектов, и при этом лишь 28 из них были закончены и начали хоть что-то выпускать. Многие вообще так и не завершились по причине нехватки основных материалов, таких как сталь, цемент, уголь или электроэнергия. Сам правящий режим называл такие объекты «седобородыми старцами». Мао оказался единственным правителем в истории, который столь «эффективно» воспользовался предоставленными ему помощью и опытом.

Все это оборачивалось крахом самых заветных мечтаний Мао. Головоломная скорость индустриализации, заданная им, оказывалась губительной для качества и порождала долгосрочные проблемы, что, в свою очередь, становилось чумой, поражавшей военную промышленность в течение всего периода его правления. В Китае выпускались самолеты, которые не могли летать, танки, которые не могли двигаться по прямой (на одних учениях у танка заклинило управление, он развернулся и выстрелил по группе высокопоставленных наблюдателей), и корабли, которые представляли собой большую опасность для своего собственного экипажа, чем для врагов Китая. Когда Мао решил подарить вертолет вьетнамскому лидеру Хо Ши Мину, то представители завода, выпускавшего его, боялись, что он может разбиться, еще не долетев до границы.

Четырехлетний «большой скачок», по сути, стал грандиозной растратой как природных ресурсов, так и человеческих усилий целой страны, уникальной по своему масштабу в современном мире. Однако большая разница между режимом Мао и другими расточительными и неэффективными режимами состояла в том, что большинство из них ограбляли свое население после труда относительно низкой производительности и менее систематически, тогда как правление Мао сначала безжалостно выжимало из людей все силы, а затем проматывало плоды их труда.

Мао требовал от народа лихорадочного темпа работы, культивировал непрекращающееся соперничество, заставляя людей конкурировать друг с другом. Полуголодные и измотанные работой мужчины, женщины и дети должны были бегом таскать тяжелые корзины с землей, также бегом переносить с места на место другие тяжести, причем делать это в любую погоду, в палящий зной и в пронзительный холод. Крестьянам приходилось также бегом доставлять по горным тропам воду для полива полей, с раннего утра и до позднего вечера. Они должны были всю ночь напролет поддерживать огонь в бесполезных «домнах» на задворках своих дворов. Мао называл такой стиль работы «коммунистическим духом». Во время одного из своих срежиссированных выступлений 6 ноября 1958 года он заявил, что крестьяне не хотят устраивать перерывы для отдыха («даже если они чувствуют, что им надо отдохнуть, они не делают этого»), а затем проявил показное великодушие и объявил формулу оптимального рабочего дня: «С 1 января 1959 года будет так: гарантированные 8 часов сна, 4 часа на еду и перерывы, 2 часа политического просвещения [то есть идеологической обработки]… 8–4–2–10», причем 10 часов отводилось для работы. В том же самом щедром тоне он даровал и несколько выходных дней: два в месяц и пять выходных для женщин (на два больше того, что он первоначально думал разрешить).

На самом деле эта крошечная уступка частично была результатом докладов об эпидемиях, которые Мао воспринимал очень серьезно, не в последнюю очередь потому, что они отрицательно действовали на рабочую силу. Один доклад, который произвел на Мао особенно сильное действие, сообщал об эпидемии тифа поблизости от Пекина. Он потребовал «резко снизить заболеваемость» с тем, чтобы люди «могли каждый день ходить на работу».