Неизвестный со станции Титлин

– И как мы будем выбирать? Голосованием? Кого мы оставим умирать сегодня? Вы жить после таких выборов не захотите! Не то, что спасаться!

Олег начинал заводиться, это был его собственный защитный механизм. Когда его припирали к стенке, он начинал язвить и искать недочеты.

– По старинке, – сказал Ифран.

– Спички, – кивнул Корвин.

– Спички?! – схватился за голову Верчеенко. – Вы хотите доверить нашу жизнь жребию! Долбанному дереву! Да, вы издеваетесь!

– Ты знаешь способ лучше?

Верчеенко заметался из стороны в сторону, словно тигр в клетке, силясь найти хоть какой-нибудь вариант, исключающий возможность его смерти. С каждым его шагом, вероятность найти такой вариант становилась все меньше и меньше.

– Твою мать! – наконец, закричал он от бессилия.

– Значит, спички, – подвел Геджани.

86.

Спички найти не получилось.

Однако вездесущий Хартли каким-то образом раздобыл палочки для китайской лапши. Кажется, этому никто сильно не удивился. Шотландец не пожелал оставаться на этой процедуре и поспешил уйти к сыну. Кастор взял из них три штуки и черным жирным маркером поставил на кончике одной из них крест. После он перемешал их за спиной и, зажав их в одной руке, явил троим кандидатам на билет в один конец.

– Кто-нибудь хочет быть первым? – спросил он, когда ни один из тройки не решился к нему подойти.

Каждый с напряженно разглядывал палочки, словно силился их загипнотизировать и заставить говорить.

– Кто-нибудь…

Ифран сделал шаг вперед. Как и подобает предводителю или начальнику, подав пример остальным. Он, молча, подошел к Кастору, ухватился за среднюю палочку и рывком, словно профессор заточил ту в камень, а не держал в своей ладони, выдернул на свет. Абсолютно чистая палочка все еще дрожала в его руке, когда он судорожно осматривал ее то с одной стороны, то с другой. Только когда он окончательно убедился, что меченная осталась в руке Кастора, он выдохнул и осторожно засунул палочку в карман брюк, как спасительный талисман.

– Наша очередь, – вздохнул Корвин.

– Нечестно, – вдруг произнес Верчеенко.

– Что? – массивные брови Кастора удивленно подскочили вверх.

– Нечестно. Геджани тянул жребий, когда вероятность смертельного исхода была тридцать три и три десятых процента. У нас же пятьдесят на пятьдесят. А у последнего даже шанса не будет испытать судьбу!

– Что ж ты не вышел, когда предлагали твои тридцать три и три десятые?

– Я… я…

– Иди – тяни сейчас, – выдохнул Корвин и толкнул его вперед. – И не ищи подвоха там, где его нет.

Верчеенко подошел к Кастору. Это место, где стоял профессор, теперь мело особую ауру напряженности и безмолвия. Здесь никто не мог вымолвить и слова. Даже сам Кастор. Корвин тоже подошел, но остался чуть позади Олега. Он ждал, когда его судьбу решит другой человек.

Верчеенко тщательно изучил палочки. Он рассматривал их с такой придирчивой щепетильностью, что Кастор бы ни чуть не удивился, если бы тот потребовал дать ему образцы на различные анализы. Он потянулся к одной из палочек. Большой и указательный пальцы почти сомкнулись на ней, когда он передумал. Он одернул руку, будто ее только что сунули под кипяток. Все его тело пробивала вполне заметная дрожь. Он побледнел. Казалось, вот-вот и хлопнется в обморок. Его дрожащие пальцы еще несколько раз пытались взяться то за одну палочку, то за другую, но в последний момент приступ паники заставлял их сбегать от этих проклятых палочек.

Никто не говорил ему и слова. Все понимали, что выбор действительно невероятно сложен.

Наконец, его пальцы коснулись одной из палочек и медленно потянули ее вверх, извлекая из ладони Кастора однотонную бежевую поверхность миллиметр за миллиметром…

Корвин следил за палочкой, как ищейка выслеживает свою жертву. Он даже не моргал. Все его мускулы напряглись, как будто он собирался в любой момент прыгнуть вперед.

Еще секунда и все вокруг потонуло в крике.

87.

– Что это было? – Питер испуганно посмотрел туда, куда был устремлен взгляд его отца последние минуты.

Крик был непонятным. Сложно было сказать, радостный он или полон ужаса, но Хартли мог с предельной точностью сказать только одно…

– Решилась чья-то судьба.

Питер взволнованно посмотрел на отца, потом снова туда, откуда донесся крик. Хартли ничего ему не сказал. Питер понятия не имел, что за углом во всю идет раздача талончиков для суицидников.

Первым вышел Слачник. Он был бледен, как сама смерть, лоб покрыла легкая испарина, будто его мучила повышенная температура. За ним показался Кастор, который выглядел ничуть не лучше. После вышел обессиленный, покрывшийся потом, Геджани. Казалось, они только что прошли через ад и вернулись обратно той же дорогой.

Хартли сделал шаг вперед и чуть заметно дернул головой вверх, как бы задавая единственный логичный вопрос.

Слачник проскользил мимо него, будто и не заметив. Вблизи он оказался еще бледнее, будто это его заставили тянуть жребий. Кастор подошел к нему и, утерев пот со лба, чуть слышно произнес.

– Верчеенко.