Неизвестный со станции Титлин

– АСУПИ, – Корвин уже прошел первое внутреннее КПП без особых проблем. Солдаты оказались запертыми в комнатах, а парочку отбившихся от стаи вооруженных транквилизаторами бедолаг, которые тщетно пытались понять, что происходит, не решались на него нападать – экзоскелеты выдавали только штурмовикам, а с ними шутки плохи. Солдаты предпочли сохранить себе жизнь, чем вступать в сомнительный бой с тем, кто может их разорвать на куски. – Когда я покину пределы станции Титлин, выпусти капитана Вильта. Остальных подержи еще пару часов. Думаю, до окончания трансляции будет достаточно.

– Принято.

– И знаешь что… – Корвин вдруг замедлил шаг. – можешь включить запись, у меня есть еще одно послание…

130.

– Вильт! Вильт! Капитан! – Лейнцига было слышно даже через металлические двери внешней комнаты для допросов. – Вильт! Кто-нибудь! Вильт!

Капитан неспешно подобрался к двери, из-за которой слышался надрывающийся голос немца. Практика последних нескольких минут показала, что торопиться ему совершенно некуда.

– АСУПИ, ты сможешь разблокировать двери, – Вильт освободился минут десять назад и, бродя в одиночку по пустым коридорам, ощущал полную свою беспомощность. АСУПИ не хотела запускать его в другие комнаты, где могли находиться средства связи и другие люди, хотя и давала возможность бродить по пустынным коридорам, открывая перед ним прозрачные заслонки.

Он, в общем-то, был уверен, что АСУПИ не выпустит Лейнцига по его приказу. Система это только подтвердила. Почему-то это его только обрадовало: ему совершенно не хотелось видеть жирное лицо Лейнцига, его педантичный костюм, начищенные ботинки – прямое и яркое воплощение чиновников в разгар конца света. Лучше слышать его голос через дверь. Такой робкий и беспомощный, что это даже приносило удовольствие.

– У вас нет доступа.

Голос АСУПИ прозвучал где-то совершенно далеко. Вильту даже показалось, что он был только в его голове, как слепое, бескомпромиссное наваждение.

– Еще бы, – усмехнулся капитан.

– Вильт, это Корвин! Это был Корвин! – вопил Лейнциг через дверь. – Я не знаю, как он это провернул, но это был он!

– Я знаю, знаю, – вздохнул он.

За дверью воцарилось недоумевающее молчание. Казалось, немец находится в некотором замешательстве. Хотя вполне возможно его маленькая лысая голова начала судорожно соображать, анализировать – так сказать, выполнять свою прямую работу, когда уже было слишком поздно.

– Вильт? Ты можешь открыть кого-нибудь?

Он покачал головой, а потом, видимо, осознав, что немец его не видит, добавил.

– Нет. Только тех, кто застрял в коридорах, и то не всех. Но я почти наверняка уверен, что могу выбраться отсюда.

За дверью снова нависла недоумевающая тишина. Вильт готов был поспорить, что буквально слышит, как крутятся шестеренки в голове у Лейнцига, а из ушей, наверняка, идет дым от перегрузки заржавевших механизмов. Он ненароком улыбнулся.

– Почему вы не заперты? – голос Лейнцига прозвучал неуверенно.

– Он меня выпустил…

– Почему?

– Думаю, я получил от него приглашение.

– Приглашение? Куда?

– В ряды тех, кто готов бороться…

– Почему вы, почему, например, не я? – на этот раз в голосе немца проскальзывали зависть и наигранное пренебрежение.

Вильт усмехнулся, снова визуально представив себе Лейнцига. Ответ казался ему очевидным.

– Потому что он увидел во мне что-то такое, чего не увидел в вас.

– Что же? – голос Лейнцига стал тверже, капитан даже услышал нотки язвительной неприязни.

– Совесть.

Лейнциг на несколько секунд заткнулся. Казалось, он даже перестал дышать. Ему было нечего ответить или оспорить. Он мог только промолчать и внутренне не принять сказанное. Но вспомнить что-нибудь, что могло опровергнуть слова Вильт почему-то не удавалось.

– И вы примите приглашение?

Вильт посмотрел на потолок. В углу в месте, где стена плавно перетекала в свод, висела маленькая компактная полукруглая камера с углом обзора триста шестьдесят градусов. АСУПИ его видела, и Вильт почему-то был уверен, что и Корвин тоже.

– Не знаю, – прошептал он одними губами.

131.

Мастерская пахла машинным маслом, сваркой и плавленым металлом. Весь пол был усыпан металлической стружкой. Единственное окно закрашено толстым слоем серо-зеленой краски. Единственным источником света были три разбросанные по периметру лампы. В углу тихо шипел старый телевизор, висящий под потолком на таком же древнем кронштейне, который медленно рассыпался на куски, грозя в ближайшем времени отправить свою ношу на бетонный неокрашенный пол. Это чудо китайских технологий не работало девяносто процентов времени, передавая помехи, но иногда транслировал «важные» сообщения ЮКД, что было, в общем, не сильно информативнее помех, а зачастую выводило из себя намного быстрее мерного поблескивания серой ряби. Чтобы шипение не нервировало, двое обитателей свели звук практически на ноль. На двери висела намертво приделанная винтами, клеем и временем табличка «Мастерская. Лаборатория №4», ниже была небольшая приписка симпатичным выцветшим курсивом «Тульский Оружейный Завод».