Неизвестный Троцкий (Илья Троцкий, Иван Бунин и эмиграция первой волны)

Особый слой эмигрантской периодики составили общественно-политические и литературные журналы. Журналы были дешевле, их легче было издавать и распространять по подписке. Большинство журналов легко возникали и так же легко исчезали. Первым большим литературным журналом русской эмиграции была «Грядущая Россия». Первый опыт не слишком удался: вышло всего два номера в Париже в 1920 г., еще до крымской катастрофы. Журнал редактировался М.А. Алдановым, А.Н. Толстым и народником Н.В. Чайковским и имел общедемократическую направленность. А главное — он стал своего рода школой для собирания лучших литературно-журналистских сил зарубе-жья. На страницах «Грядущей России» А.Н. Толстой публиковал первые главы своего романа «Хождение по мукам», М.А. Алданов — роман «Огонь и дым». <...> Журнал не смог встать на ноги не из-за своего содержания, а вследствие финансовых трудностей. Но он успел выработать самою идею возврата к культуре «толстого» литературного журнала, на которой вырос весь русский интеллектуализм XIX в. Прямым преемником «Грядущей России» стал самый популярный и долговечный «толстый» журнал эмиграции — «Современные записки». Сам выбор названия нового журнала демонстрировал обращение к опыту журналистики прошлого века. Наиболее знаменитые журналы XIX в. назывались «Современник» и «Отечественные записки». Из этих двух названий и было составлено имя <нового> журнала. Этот журнал оставался самым влиятельным и читаемым весь период своего существования: с 1920 по 1940 г. Он стал известен во всем мире, его комплекты содержатся во многих библиотеках, сохранились архивы редакции. <...>. Редакционный комитет состоял из правых эсеров: Н.Д. Авксентьев, И.И. Бунаков-Фондаминский, М.В. Вишняк, В.В. Руднев и др. Ответственным секретарем журнала был М.В. Вишняк. Несмотря на эсеровскую принадлежность редакции, в журнал привлекались авторы самой разной политической ориентации. В программном заявлении редакции задачи в области культуры превалировали над политическими — это и определило успех журнала¹²⁰.

Первый номер журнала вышел в ноябре 1920 г. тиражом 2 тыс. экземпляров. Позднее тираж снизился в связи с прекращением финансовой помощи от чехословацкого правительства.

По мнению Г. Струве, именно свобода редакторской политики «Современных записок» от узколобой партийной ангажированности, «широта фронта», обеспечили «успех у читателей и репутацию не только лучшего журнала в зарубежье, но и одного из лучших в истории всей русской журналистики»¹²¹.

Крайне правые периодические издания — журналы «Вестник Союза русских дворян», «Воскресенье», «Имперский клич», «Общий путь», отстаивавшие монархическую идею в «чистом виде» особой популярности у читающей публики не имели, а потому были недолговечны и не оставили заметных следов в истории русского Зарубежья. Наиболее известным и одиозным из них был орган монархистов журнал «Двуглавый орел», выступавший за «истинные» национальные интересы русского народа, против «иудейской и масонской идеологии». С 1921 г. журнал издавался в Берлине, а в 1926-1931 гг. в Париже. В Париже активно работал Союз русских писателей и журналистов (первоначально — Союз русских литераторов и журналистов), который был создан уже в 1920 г. и просуществовал до момента оккупации Франции в 1940-м.

На фоне впечатляющего фасада культурной жизни «русского Парижа» нельзя не напомнить о реалиях, в которых эта жизнь гнездилась. В литературной среде при том, что все здесь считали себя «хранителями очага», кипели обычные для такого сообщества страсти: зависть, обиды, сплетни, скандалы и т.п. Участвовали в них и публицисты, и прозаики, и поэты.

Само присуждение Бунину Нобелевской премии в 1933 г. послужило не столько мировому признанию литературы русской эмиграции, сколько ее окончательному внутреннему размежеванию, почти полному исчезновению духа корпоративности и углублению творческой самоизоляции¹²².

Этот факт отметил, например, А.В. Амфитеатров в переписке с редакцией «Сегодня»:

...в Париже чествование было шумно, но менее единодушно, чем хотелось бы в такой высокоторжественный день. Отсутствовали многие, которым отсутствовать было просто неприлично. «Возрождение», по-видимому просто не потрудилось прислать своего представителя, (ни Б. Зайцев, ни Тэффи, — личные друзья Бунина, — конечно, не «Возрождение» представляли, а самих себя, равно как и Ходасевич). Все это не только грустно, но прямо-таки постыдно¹²³.

Однако не «вопреки», а именно благодаря своей динамичности, часто проявлявшейся в самых резких и конфликтных формах, в «русском Париже» культурная жизнь эмиграции первой волны била ключом. И продолжалась она целых двадцать лет, вплоть до июня 1940-го, когда в город вошли немецкие войска, и политическая и культурная столица русского Зарубежья прекратила существовование. У Тэффи есть такие строки: