Нехитрая игра порока

– Потому что в первую очередь в воровстве он обвинил фельдшера Горину – та видела, как он перепрятал вещь. После того перелета девушка сразу же уволилась – вышла замуж и уехала в Мирный. Бахметев отыскал ее примерно через два года, я думаю, помог Гиржель – он после лечения в госпитале вернулся на службу в милицию. С хорошей должностью помог Таранов. Тогда Горина, конечно, возмутилась и отрицала факт кражи. Ей показалось, что она убедила Бахметева в своей невиновности.

– А на самом деле?

– Неизвестно. Но более по этому поводу ее никто не беспокоил.

– Значит, все же Юренев… Но Джамал вряд ли знает о нем! Он уверенно двигался только по следам Гиржеля и Бахметева. Не найдя вещь в квартире Карима, затем у меня и у Ольги, убив Карима и Гиржеля, куда он пойдет? Да… Полный провал, ему остается только скрыться. Его поимка – вопрос времени, так я понимаю?

– Напоминаю, что в двойном убийстве обвинять Талгаева рано. Улик против него нет. Кстати, Осип Семенович, почему на вашем подъезде нет камеры наблюдения, как на других?

– Потому что камера имеется на углу соседнего здания. Наш подъезд как на ладони. А что, на записях этого джигита нет?

– Вы, значит, не в курсе – не работает она уже больше месяца. Так что единственный наблюдатель – Таранова Нина Андреевна. Очень ценный кадр, я вам скажу. Со спины Талгаева она видела, поначалу приняв его за Бахметева. Но когда я показал ей эту запись, – он кивнул на ноутбук, – призналась, что, скорее всего, наблюдала, как из дома выходил Талгаев.

– Это было ночью? Она мне рассказала об этом…

– Да, после полуночи. То есть, когда парень уходил, Бахметев был жив. Конечно, не исключено, что Талгаев мог вернуться и днем.

– А Нина Андреевна его не заметила? Маловероятно. Хотя – да, сдает наш местный патруль…

– Или Талгаев не возвращался. Тогда точно убийца вашего отчима и отца – не он.

– Получается, мой брат – несостоявшийся грабитель. Если не считать грошовой подвески, ничего не украл. Лишь на эмоциях устроил серьезный погром в мастерской Карима. И бродит где-то голодный и несчастный…

– О-о… вот вам его уже жаль! Как-то вы непоследовательны, Асия Каримовна! Совсем недавно были уверены, что он убийца! – Фирсов улыбался, но взгляд был холоден.

Я не ответила. На днях, оплакивая свое навалившееся внезапно сиротство, я убеждала Соню, что мне никто и не нужен. Ни муж, ни сестра. Потому что не хочу я никого любить – всех, кто становится мне дорог, забирают. Кто? Да небеса, бог, дьявол, какая разница? В истерике я гнала и ее, пусть бы уже ушла сама, а не… Даже думать, что и с Соней может что-то случится, было больно. «Ты – эгоистка в энной степени, Аська! А о том, как я, ничего о тебе не зная, жить буду, ты подумала? Выкинет она меня из своей жизни… дура такая!» – Соня улыбнулась, но тут же расплакалась. А мне тогда показалось, что мы обе вынырнули из холодной мутной воды. Мне столько лет ее не хватало, я сама загнала себя в это болото, где жила жалкой царевной-лягушкой, лелея свои обиды на близких. В ожидании – нет, не принца, их с повинной. А винить нужно было лишь себя.

Сейчас я потеряла отчима и отца, но нашла сестру и брата. И вновь показала себя эгоисткой – оттолкнула недоверием Ольгу. Не упустить бы Джамала…

– Асия Каримовна, уходим, – Фирсов окликнул меня уже от входных дверей. – Эксперт прибыл снять отпечатки с портрета. Желаете поприсутствовать?

– Да, конечно. – Я оглянулась на Барковских: Сони в комнате не было, Осип Семенович прощально махнул рукой.

Фирсов спустился на этаж первым. Послышались мужские голоса, было понятно, что он впустил в квартиру эксперта. Когда же я миновала лестничный пролет, моим глазам предстала неожиданная сцена: возле двери в квартиру Карима, уткнувшись лбом в стену, стоял человек в черной куртке с капюшоном. Фирсов застегивал на его запястьях наручники.

– Знакомьтесь, Асия Каримовна. Ваш брат – Джамал Асланович Талгаев. Или Гиржель, как вас больше устроит.

Глава 25

Джамал настолько был похож на нашего отца, что оспаривать его принадлежность к потомству Гиржеля было бы бесполезно. Я испытывала странное для первой встречи чувство, очень похожее на жалость. Но это не было жалостью – я готова была броситься на защиту своего, уже оправданного моим сердцем, родного брата. Младшего. Маленького. Совершившего глупость, но никак не преступление. Бросив на Фирсова злой взгляд, я взялась за ручку двери.

– Давайте зайдем в квартиру! – произнесла я с досадой, распахивая дверь. – Незачем устраивать публичную демонстрацию.

– Вы кого имеете в виду под публикой, Асия Каримовна? – удивился Фирсов, обводя взглядом пустую лестничную площадку.

Словно в ответ с первого этажа раздался голос Тарановой:

– Ася, у тебя там все в порядке? Помочь? Виталий дома! Позову!

– Все хорошо, Нина Андреевна. Со мной полицейский. Спасибо.

Фирсов уже по-хозяйски расположился в гостиной, усадив Джамала за стол у окна. Левая рука бедного арестанта была пристегнута наручниками к стояку отопления. Оба молчали.