Некому заступиться (СИ)

Трояновский Дмитрий Витальевич Некому заступиться

Do you hear the people sing?

Singing a song of angry men?

It is the music of a people

Who will not be slaves again!

When the beating of your heart

Echoes the beating of the drums

There is a life about to start

When tomorrow comes!

Will you join in our crusade?

Who will be strong and stand with me?

Beyond the barricade

Is there a world you long to see?

Then join in the fight

That will give you the right to be free!

Les Miserables

"Do You Hear the People Sing?"

- ...ну я ей и говорю ей: "вы - ослепительно прекрасны, я - поистине великолепен, так быть может скоротаем этот чудесный вечер за чем-нибудь более интересным, чем простая беседа?", - слова Джона Нолти вызвали взрыв смеха, причем громче всех хохотал он сам.

Троица студентов, одетых в черные ученические мантии, не спеша спускалась по беломраморной лестнице в одном из зданий Королевской Академии. Друзья непринужденно болтали.

- Ну, а как твои успехи, Уолт? - тряхнув спадающей на широкие плечи рыжей гривой, Джон повернулся к невысокому темноволосому юноше, самому младшему из всей компании.

- Я... пожалуй как-нибудь потом расскажу, ладно? - быстро проговорил он. - Помните, кстати, мы сегодня вечером собирались зайти в "Зеленое яблоко", пропустить по кружке сидра?

- Это, конечно, дело святое, - хохотнул Нолти, - но что же ты не хочешь поделиться с лучшими друзьями рассказом о своих подвигах? Ник рассказал, - Джон кивнул в сторону Николаса Крейна, худого блондина с аккуратными усиками. - Я - тоже, теперь - твой черед. Уверен, ты поведаешь нам нечто такое, что мы просто умрем от зависти.

- Ну... я написал письмо, - сказал Уолтер Ховард, глядя куда-то в сторону. - Снова, - добавил он после паузы.

- Той, о которой я сейчас думаю? - поразился Крейн.

Уолтер кивнул.

- Ты чрезвычайно отчаян и упорен, дружище - покачал головой Джон. - Вот я бы ни за что не решился так настойчиво ухлестывать за племянницей главного цензора королевства. Он к ней никого на пушечный выстрел не подпускает. Повторю в очередной раз - с тебя спустят шкуру и нарежут из нее ремней.

- Я все это знаю... - произнес Уолтер. - Но... Лин мне ответила.

- Ого! - Джон посмотрел на друга с большим уважением. - И что же она нап... - он осекся - за поворотом лестницы их ждал Альберт Грин; его тонкие губы были плотно сжаты - явный признак того, что ректор Академии находится в дурном расположении духа.

- Ховард, - отчеканил Грин. - В мой кабинет. Немедленно!

- Да, сэр, - опустив глаза, ответил юноша; провожаемый сочувствующими взглядами друзей, он поплелся за ректором.

Несмотря на почтенный возраст, глава Академии шел стремительно. Его зеленая, шитая золотом мантия колыхалась, словно крылья какой-то гигантской хищной птицы. Грин ничего не говорил и даже не оглядывался, чтобы проверить - по-прежнему ли студент следует за ним. У Уолтера даже возникла идея незаметно улизнуть, свернув в какой-нибудь коридор, однако он быстро отмел ее как крайне глупую - после такого проблем станет только больше.

Наконец, ректор распахнул инкрустированную янтарем и перламутром массивную дверь и жестом приказал юноше войти. Усевшись за стол, Грин на некоторое время вновь будто забыл о Уолтере и принялся перебирать какие-то бумаги. Наконец он продемонстрировал одну из них студенту.

- Что. Это. Такое? - стали в голосе ректора хватило бы на сотню кавалерийских сабель.

Юноша внимательно рассмотрел помятый лист. На нем была изображена карикатура на графа Майкла Найджелса - главного цензора королевства. Очевидно, она была приурочена к происшествию, которое недавно произошло с этим могущественным чиновником. Пару недель назад карета графа, спешившего по некому важному государственному делу, сбила десятилетнего мальчишку - ученика одного из столичных кузнецов. От удара парень отлетел на два десятка шагов и ударился головой о булыжную мостовую. Найджелс не счел нужным останавливаться по столь незначительному поводу. Примерно час спустя мальчик скончался.

Видно было, что автор карикатуры вложил немало усилий в свою работу. На картинке была изображена огромная, стремительно летящая карета. Ее правые колеса ехали по человеческим телам, разрезая их на части. Левая колея проходила по книгам, от которых в результате оставались одни клочья. Хотя в реальности каретой, разумеется, правил кучер, художник предпочел посадить на козлы самого Найджелса. Черты его лица были гротескно искажены, но при этом - легко узнаваемы. Особенно хорошо автору удались усы и залысины цензора. Подобострастный взгляд сановника был направлен на королевский дворец, к которому и неслась карета. Одной рукой Найджелс держал поводья, другой - какие-то бумаги - видимо, карикатурист имел в виду, что это очередной список книг и статей, которые предлагает запретить цензор. Более того, художник крайне старательно подошел даже к изображению запряженных в карету лошадей - на их мордах он ухитрился запечатлеть что-то вроде злорадных ухмылок. Животные явно были очень рады служить графу.