Некоронованный

Командир следопытов, убедившись, что за князя тревожиться нечего, отправился на Сумеречный искать последних беженцев.

– На чем здесь пишут? – вдруг спросил Аранарт.

Нолдор сперва не понял вопроса.

– Ты же посылаешь письма на Запад? На чем ты их пишешь?

Хэлгону вспомнилось последнее письмо; но вопрос был явно не о том.

– На бумаге.

– Интересно, откуда они ее берут…

– Где-то в Линдоне делают, думаю, – эльф пожал плечами. – А что?

– Достанешь несколько листов?

– Эарнилу писать?

– Надо. – Аранарт резко выдохнул. – Надо.

Хэлгон подумал, что, наверное, у него самого вот ровно такое выражение лица, когда писать не хочется, но придется. И ведь никто не заставляет… сам всё решил. Нет, написать-то хочется… только вот все слова разлетелись неизвестно куда. А надо.

– Пойду спрошу.

Когда он вернулся с бумагой и прибором, князь сидел за столом, сцепив пальцы. Писать пока не на чем, но работа уже начата. Знакомо. Хэлгон молча расставил принесенное, Аранарт даже не головой качнул, а лишь движением бровей показал: нет, не отвлекай, молчи, – только это было излишне: Хэлгон и сам понимал, что и звука произнести нельзя.

Взял еще один светильник – лебедь взлетает, подняв крылья и вытянув шею, – вопросительно взглянул на Аранарта. Тот кивнул. Эльф зажег его и ушел в другой угол: не отвлекать. По себе знал, как мешает чужой взгляд, когда никак не знаешь, как начать.

Постепенно Аранарт втягивался в работу, и Хэлгон перебрался поближе. Посмотреть со стороны, как выглядят собственные многовековые мучения, было донельзя любопытно.

Но его ждало разочарование: адан писал не так. Один лист со множеством перечеркнутых строк, бисерных букв между ними, пометками переноса того, что по счастливой случайности избежало вымарывания, – один такой лист уже лежал в стороне, а теперь, видимо, подобная судьба ожидала и второй. Как можно писать слова прежде, чем будешь твердо знать, что хочешь высказать, Хэлгон не понимал. Вот так живешь веками рядом с людьми, думаешь, что знаешь всё о них… а не всё.

Некоторое время они увлеченно занимались каждый своим делом: Аранарт решал судьбы Гондора, Хэлгон изучал манеру письма по-адански. Ибо недаром сказано, что на три вещи можно смотреть бесконечно – на пламя, на звезды и как работает нолд… а вот и не только нолдор.

Потом Хэлгон рассудил, что хорошо бы князю покончить с этим тяжелым делом сегодня. А значит, надо идти за виновниками письма.

В гондорском лагере, к его удивлению, из них двоих был только Талион. А об Эарнуре сказали, что он в гавани. Нолдор передал старому мечнику, что он нужен Аранарту, отправился искать принца. Тот всё-таки понял, что война – это не только подвиги, но еще и ежедневные заботы армии? – поздновато, но лучше, чем ничего.

…Услышав, как открывается дверь, Аранарт поднял голову от работы (он перебеливал окончательный вариант), нахмурился, но сказал только:

– Подожди немного. Садись. Я сейчас закончу. Хэлгон!

– Хэлгон пошел за Эарнуром, – отвечал Талион, опускаясь в резное кресло.

– Что? Эарнур тоже придет?

– Ну да. Ты же послал Хэлгона за нами.

– Так. Подожди, я допишу.

Аранарт вернулся к своему занятию, Талион принялся рассматривать светильник-лебедь. На что там можно смотреть бесконечно? – на огонь?

Окна были еще открыты по-летнему, как принято у эльфов, – витражные рамы вынуты. От легкого ветерка пламя светильника колебалось, и тени на рельефном металле дрожали, так что казалось, что лебедь и правду движет крыльями, взлетая.

…Ондогер не любил – да что там, ненавидел писать! Диктовать, расхаживая по залу ли, по собственным ли покоям, по походной ли палатке; диктовать и только так – первому, кто подвернется, не раз и не два ему, Талиону; диктовать громко, словно топором рубит, каждое слово на пол-лагеря слышно, если в походе. А у этого стол черновиками завален. Письмо на один лист, а бумаги извел… странная у него бумага, эльфийская небось.

– Так, – Аранарт аккуратным движением отложил перо и посмотрел на Талиона. – Значит, сейчас здесь будет Эарнур? Отлично.

– Ты не посылал Хэлгона за нами. – Тысячник не спрашивал.

– Нет. А он сказал иначе?

– Он сказал… – Талион нахмурился и вдруг расхохотался.

– Что он сказал? – с интересом спросил Аранарт.

– Что я тебе нужен.

Князь развел руками: видишь, тебя не обманули.

– Я тоже хочу эльфа в порученцы! – утирая слезы смеха, проговорил старый тысячник.

– Поговори с линдонцами. Вдруг уговоришь кого.

– Он не из них.

– Верно, – кивнул Аранарт. – Он наш, арнорский.

– Ваш? – нахмурился Талион.

– Да. Еще со времен то ли Маллора, то ли даже Белега. В общем, давно.

– Слышал я о людях, служивших эльфам, но чтобы эльф…

– А он не служит. Меня еще отец предупреждал: Хэлгон не приносил присяги. Он просто живет с нами. Просто помогает.

– Откуда он такой взялся?

– Из воинства Феанора, от Келегорма.

– То есть это правда?! – Талион аж приподнялся. – Я думал: болтают.

– Сколь я знаю, правда.

– То есть он вот из этих?! Альквалондэ, Дориат… – глаза воина расширились от смеси ужаса и восторга: но ужаса не от крови братоубийств, а от того, как оживает на его глазах многотысячелетняя древность.