Некоронованный

– В Лесу делайте то, что я скажу. Сразу. Не переспрашивать и не спорить.

Он требовательно взглянул на них.

Аранарт наклонил голову, Голвег пробурчал «ладно».

– Идти за мной след в след.

– Да понятно уже, – выдохнул следопыт.

Нолдор нахмурился и веско добавил:

– Даже если я буду вести через бурелом, а рядом путь, который кажется удобным.

– Веди, не пугай.

Хэлгон пошел вперед, Голвег, идя замыкающим, ругался под нос: мало, дескать, на нашу голову Ангмара, орков и назгула, так понадобилось прогуляться к голодным пням в пасть…

То, что кончились просто деревья и начался Лес, они поняли сразу.

Бук.

Нянюшки пугают малышей злой букой, которая придет и съест. А это была бука мужского рода.

Обхвата в полтора, не меньше, с пастью-дуплом под корнями, он на высоте примерно в рост человека начинал ветвиться. Словно глазастые чудища тянули шеи и головы во все стороны, у кого из плеч росли лапы-ветви, у кого с голов – рога-ветви… летом этот монстр был прикрыт листвой, а сейчас обнажен в своей хищной свирепости.

Хэлгон застыл, что-то явно говоря, хоть не слышно ни слова. Потом медленно поклонился. Дунаданы на всякий случай последовали его примеру. Нолдор кивнул: за мной.

Начался подъем, долгий и некрутой.

Холм был изрезан лощинами и оврагами, словно на земле стояла огромная лапа птицы, далеко выдаваясь когтями. На один из таких когтей и поднимались арнорцы.

Стало поспокойнее. Деревья замшелые, даром что опушка, но – то ли Лес пропустил их, то ли тот Бук не терпел соперников – ощущение, что вторглись нежданными в чужой дом, исчезло. Надолго ли?

На гребне косогора, по которому они шли, стояли два прямых дерева. Словно ворота. Голвег, едва взглянув на них, уверился, что надо идти в эти лесные врата. С поклоном, как положено входить в…

К недоумению следопыта, эльф свернул на мокрый и крутой склон косогора. Идти по нему было сложно, влажная прошлогодняя листва скользила под ногами, норовя утянуть тебя вниз, в лощину, и казалось несусветной глупостью уйти с ровной и сухой тропы. По счастью, под самыми вратами оказались негустые заросли ежевики. Это упростило путь: хотя бы под ногой что-то прочное.

И почему в эти врата нельзя входить? И куда они ведут? – хотелось спросить у эльфа, но тот шел, что-то едва слышно напевая. Не спросишь.

Ежевичник кончился, но склон стал суше и положе: косогор вливался в холм.

Еще один бук. Точнее, парочка. Семейная: бук и бука. Срослись между собой: не меньше локтя между их стволами заросло корой, над землей этакое узорное отверстие в шершавой перемычке. Ветвей-монстров нет… оно и понятно: эта парочка в любви живет, ей пугать кого-то незачем. Тоже замшелые, муж особенно.

Почему-то Голвег был твердо уверен, что знает, кто тут муж, а кто жена.

Эльф, не удостоив супружескую чету вниманием, шел дальше. Аранарт, судя по его равнодушной спине и шее, не замечал ничего вовсе.

Долго продирались сквозь орешник (летом, в листьях, он куда добрее, а тут так и норовит веткой в глаз!), потом под ногами оказалась тропинка. Плотная. Сухая. Утоптанная.

– Откуда…

…но эльф гневно обернулся, и Голвег поперхнулся незаданным вопросом.

Деревья вокруг них стояли высоченные. Прямые, стройные, царственные. Ели кутались в свои черно-лиловые меха, сосны гордились пушистыми оплечьями, буки красовались ажуром ветвей. Поваленные стволы по обе стороны тропинки были отданы во власть лишайника, но до живых красавцев эта зеленая паутина почти не дотягивалась: слишком высоко были даже нижние ветви, слишком прямы были стволы.

«Может, тут нас и не съедят».

Ощущение, что за ними наблюдают, не ослабло и, пожалуй, даже усилилось. Но эти взгляды были не враждебны, не хищны; так сам Голвег стал бы смотреть, ввались к нему в схрон тройка беженцев: дескать, у меня тут всё продумано и в порядке, а вот способны ли вы этот порядок понять и не нарушить?

Тропа продолжала подниматься; впрочем, едва заметно.

Стало совсем светло.

Поваленное дерево поперек тропы.

Ну вот. А как хорошо всё получалось.

Это дерево лежало здесь давно: вокруг него наросли кусты. Оно совсем не поднималось над землей – перешагнуть бы проще простого – и, верно потому, что место было открытым, оставалось чисто от лишайника. И всё же путь был перекрыт, сомнений нет.

Эльф встал у дерева, словно оно было дверью. Безмолвно показал дунаданам жестом: перешагнуть и направо. Те повиновались, переступили (ничего не произошло, даже обидно) и теперь стояли по ту сторону, молча спрашивая, что им делать дальше.

Хэлгон перешел через этот странный порог, выдохнул и сказал:

– Идем. Встанем пока здесь, дальше посмотрим.

Не больше десятка шагов направо – и все трое поняли: вот оно, место стоянки, отведенное Лесом для них.

– Так не бывает, – сказал Голвег.

– Это Лес, – пожал плечами нолдор. – Привыкай.

Между полусухой елью и соседней березой лежала вершина сухого вяза. Разумеется, ни одного вяза в округе не росло. Но если бы и росло… падая, эта вершина должна была бы начисто нести безжизненное кружево еловых веточек – а оно было целым. Притащить ее кто-то тоже не мог: размах кроны был шире прохода от ели до березы.