Некоронованный

В воротах трупов уже столько, что скоро рухнут под тяжестью.

Что ж, где бы ни рухнуло, конницей займется Ринвайн, а пешие – наши.

Так. Западную стену лагеря снесли. Поскакали. Давай, Ринвайн. Хоть посмотреть напоследок, каков ты в бою. Знаю, что хорош. Но увидеть хочется.

На штурм города конницу не берут, только на всякий случай… их мало. Им не пробиться за князем.

А на холме снесенная западная стена уже скрылась под валом схватки. Как только падут ворота и еще одна часть стены – битва переломится: ангмарцев много больше.

Что-то странное поют их рога. Необычный сигнал. Красиво звучит, просто заслушаешься.

Зовут помощь. И она придет, можно не сомневаться.

Ринвайн, заканчивай быстрее! Ты еще должен успеть уйти!

Или сейчас будет поздно?

Сколько осталось ангмарских всадников? Увертливы, избегают боя как могут, пытаются прорваться на север. Их совсем мало. Даже если сейчас помчатся за князем, даже если догонят… нет, не угроза.

Арведуи в безопасности, а Ринвайн… кто должен спешно подойти по тому странному зову рога?

Трубить сигнал Ринвайну и немедленно: отступать. Бросать недобитых ангмарцев и отступать. Чем быстрее отсюда, тем лучше.

Повернул.

Скрылся за западным отрогом.

Хорошо, когда сын такой исполнительный. Никаких чувствительных «я не брошу тебя, отец!» Приказано бросить – бросил. Молодец. Дал умереть спокойно.

Хотя самое интересное – впереди.

Что же там за резерв такой крылатый? Ведь нет в окрестностях других войск Короля-Чародея…

Ничего, и у нас есть кое-что в запасе. Не отряд, так хитрость.

Сигнал арнорцам: отступаем к командиру. И все вместе – к стенам Форноста.

Они увлекутся преследованием, они решат, что мы хотим спастись в крепости.

Хочется верить, что в Форносте еще задержалась хотя бы пара дюжин лучников.

Хочется верить, что они не промедлят.

А вот ворота Форност нам открывает зря. Ничего, мы сами их закроем. Снаружи.

Какой бы там резерв ни пришел, он сначала разделается с нами и только потом узнает, что упустил главную добычу. И вторую добычу, не такую главную, но тоже ничего.

Серое тусклое утро. За тучами не видно солнца.

С востока меж отрогов мчит одинокий всадник. Тонконогий конь летит, копыта по-над землей… крылья ли у этого коня, или черный плащ всадника развевается? Конь-песня, конь-мечта: на загляденье хороши ангмарские кони, а только перед этим они – что мулы перед скакуном.

Откуда принес он седока? Сколько лиг покрыл за рассвет?

Конь взлетел на покатый холм, взвился на дыбы, всадник привстал в стременах…

…ужас. Ужас, тоска и отчаянье поразили каждое сердце, будь ты дунадан или ангмарец. Ты ослеп и оглох – прежде, чем успел понять, что это был крик, пронзительный, нечеловеческий крик.

Битва на миг замерла.

Но лишь на миг.

Ангмар радостно взревел, приветствуя своего повелителя.

Скоро они разделаются с этими, а потом догонят тех, бежавших.

Лишь орки способны слышать крик повелителя, не сжимаясь от ужаса, но они, отважные сыны гор, немногим уступят детям Черного Властелина. Пусть – миг слабости, но их дух силен и разум ясен. Их усилия воли хватит, чтобы чары повелителя соскользнули с них, как вода с гладких камней!

А прислужники Запада захлебнутся в отчаянье, как тонут в болоте.

Но, перекрывая лязг и рык схватки, ревет другой голос. Ревет, рвет в кровь рот, и эхом откликаются родные скалы, усиливая и возвращая его, возвращая крик и усиливая бойцов, словно и к арнорцам вдруг явилось подкрепление.

И десятки глоток подхватывают этот крик, и ужас осыпается с их душ сухой коркой, и крошится, а крик обвалом рушится на Ангмар, и робеют неробкие враги, отступая перед теми, кто ревет:

– На смерть!!

Они отбоялись за жен и детей, за князя и страну, они пришли не побеждать, а погибать, им нечего терять, ибо теряют те, кто жив, а они уже назвали себя мертвецами. Жизни нет для них, есть лишь смерть, и они несут ее, и они и есть смерть, и «На смерть!» их клич.

Схватка откатилась от стен, и ангмарцы снова оказались уязвимы для лучников Форноста. Бешеный клич Садрона, подхваченный его отрядом, вывел воинов города из оцепенения, и сейчас они стреляли снова.

Рубясь и переступая через трупы (коня под ним давно убили) Садрон холодно думал о том, что совершил ошибку и она сейчас станет последней: они отошли от стен, а значит, ангмарцы быстро окружат их. Но отступить к Форносту он уже не мог: только вперед, только нападать самим, и неважно, сколько ударов сердца ты еще проживешь, важно, скольких врагов ты убьешь за эти удары сердца.

На смерть!

Он будет кричать это, пока жив. Бойцы подхватят. Они станут кошмаром, который ужаснет самого назгула.

На смерть!!

Моргул видел многое – и в жизни, и… после кольца. Последним порывом обреченных его было не удивить. Он когда-то и сам ходил в такую битву… это было давно. Очень давно. Он выжил – чудом. А потом странный бродяга, разыскавший его среди трупов и зачем-то выходивший, рассказал, что есть способ обмануть смерть.

Забавно смотреть, как ты выглядел тогда. Сколько тысяч лет прошло? Три? Больше? Посчитать… потом, когда всё закончится.

Хорошо выглядел, надо сказать.