Некоронованный

В эти дни отрядом Садрона называлось то, что осенью было четырьмя отрядами. В одном командира убили, в другом он был ранен и оставлен в горной крепости. Новых командиров избрали, но они предпочли присоединиться к тем, кто заведомо искуснее как полководец: к Ледяному лорду и его сыну.

Так под командой каждого из них было примерно столько бойцов, сколько и осенью.

Ринвайн, узнав о творящемся на севере, перевел своих поближе к столице: когда он понадобится, его не придется долго звать. Враги всё прибывают, так что проще не искать их где-то на востоке, а стоять неплохой засадой почти рядом с домом. По счастливой случайности Хэлгон в поисках Садрона сначала нашел Ринвайна, так что отец узнал от эльфа, где его сын. И получив приказ князя уйти за Горбатую, послал гонца к сыну, велев присоединиться.

Ринвайн повиновался.

Выслушав без свидетелей последний приказ князя (Садрон открыто презирал суеверных, избегающих слова «последний»), Ледяной лорд послал за наследником. Они стояли общим лагерем, самому придти к сыну было проще простого… но не для него.

– Завтра отдыхаем, – по обыкновению, Садрон говорил, глядя в сторону. – Ночь на переход. С рассветом мы нападем на ангмарцев, стоящих лагерем у Форноста.

Ринвайн молчал, не выражая согласия ни словом, ни даже кивком. Он знал, что отец не терпит, когда его перебивают. А полное согласие сына – подразумевалось.

– Когда мы убедимся, что отряд князя благополучно покинул город и за ним нет погони, мы должны отступить. Ты уведешь своих в горы и без необходимости не вступишь в бой до нового приказа князя.

Он резко обернулся к сыну и требовательно посмотрел на него. Ринвайн кивнул – так же резко.

Он всё сделает в точности.

Если, прочесывая горы (а это будет) ангмарцы их не найдут, он не вступит в бой до нового приказа.

«Пусть я погибну, но в мире будет сиять радость».

До нового приказа нового князя.

Ринвайн не понимал: отец должен велеть ему уйти, но он молчит. Не задает вопросов и не говорит сам.

Садрон чуть нахмурился, словно сын был виновен в чем-то. Ринвайн, не знавший вины за собой, пытался угадать причину его недовольства.

– Ты отступишь, – твердо повторил Садрон.

Сын на всякий случай кивнул.

– А я – нет.

Ледяной лорд замолчал, рассчитывая, что наследник рода Манвендила поймет его.

Ринвайн понял.

– Я нарушу приказ князя.

– Что? – в нарушение всех правил спросил сын.

Его выдержку, закаленную беспощадным воспитанием, не могло пробить известие, что отец намерен погибнуть, прикрывая его отступление: Ринвайн привык думать о смерти без страха, а эта нехудшая из смертей и воля отца – закон. Но как Ледяной лорд, ставящий волю князя почти наравне с волей Валар, может переступить через нее?!

Отец не одернул его холодным «Молчи!»

– Когда твой друг и родич станет твоим князем, ты поймешь, что у тебя есть право нарушить его приказ.

Ринвайну было трудно дышать: так сильно колотилось сердце.

– Ступай.

Тот вышел.

Нельзя показывать воинам, насколько ты в ужасе. Недопустимо.

Чего отец хотел добиться словами о нарушении приказа? Чтобы и известие о том, что он намерен сражаться до смерти, и неизбежная сдача Форноста – всё бы это отступило?! Он добился.

Он всю ночь провел на стене, не зная, куда деть себя. Чем заняться в городе, бездействующем перед встречей врага?

Видеть отца не хотелось. Мама… она считает так же, как и князь. Как смотреть им в глаза?

Он понимает, почему его отсылают к Кирдану, раз братья… раз о них нет вестей.

Но Форност?!

И отец? Ты всегда считал его лучшим человеком на свете, а он… как он может?

В бешенстве бессонной ночи Аранарт продумывал один, другой, третий способ защитить родной город. Ущелья, ловушки, тайные вылазки – принцу грезилось, что он утром придет к отцу, изложит ему план, тот скажет «Да. Еще успеем», и ты помчишься, и еще успеешь…

Он никуда не пошел на рассвете. Он понимал: князь принял решение и не изменит его.

Утром безо всякого сигнала на стены стали подниматься воины. Луки, несколько связок стрел у каждого, дротики. Кто-то протянул лук и колчан Аранарту. Принц поблагодарил, но не увидел, кто это.

Ангмарцы не пойдут на штурм с марша и вряд ли будут так глупы, что приблизятся к городу на перелет стрелы. Особого вреда лучники сегодня им не нанесут.

Но хоть какой-то.

– Тяжелый, с… сокровище! – ругаться при князе было нельзя, а не ругаться не получалось.

Арведуи знал, что палантир Амон-Сул исключительно тяжел, так что везти его должна была лошадь, у которой всадника не будет. Ей хватит.

Странно это: по размеру оба Зрящих Камня почти одинаковы, а по весу разница даже не в десять раз.

Последние сборы.

Послезавтра.

– Скажи мне, – тихо спросил князь, – как бы ты назвал человека, который собирается стать приманкой для Моргула, но при этом берет палантиры именно затем, чтобы они не достались врагу?

Голвег на мгновение задумался:

– Провидцем. Или безумцем.

– А если я ни то и ни другое? – спросил со вздохом.

– Тогда ­– князем Арведуи. Больше никак.

Тот слабо улыбнулся, благодарный за одобрение.