Некоронованный

Гости ушли спать (каждому досталось аж по две перины, но не одна поверх другой для мягкости, а две вдоль – для длины; постель тоже была по росту хоббитов), Хозяин и Златеника остались вдвоем у догорающего камина.

– Переждут зиму у нас, – говорил Старейший. – Повеет теплом, уймутся злые ветра, земля проснется, задышит. Вот тогда пусть идут. Земля их следы скроет. А прежде этого… опасно. Может и всей хитрости эльфа не хватить.

Полено рассыпалось роем оранжевых искр.

– Он словно исток реки, – молвила Златеника, – который запрудило дерево. И вода не бежит, а разливается стоячей заводью. Не снести запруду – так ведь и болотом стать может.

– Дерево, значит? – тихо засмеялся Том. – Снести запруду, говоришь? Это нехитро…

Он проснулся до рассвета. Походная привычка.

Голвег и Хэлгон спали. Странно, он никогда не видел эльфа спящим, – а ведь в самом деле, не может же он совсем без сна, хоть и бессмертный. Ну вот и спит. Не сторожит порученную ему живую реликвию.

Никуда эта реликвия не сбежит. Вокруг Вековечный Лес – куда бежать? А даже если бы и нет… приказ отца держит намертво. Ради чего – потом узнаем. А сейчас – выжить.

Просто и понятно.

Звезда Элендила, скипетр Аннуминаса, Нарсил… и он сам. Четыре реликвии, которые они спасают.

Он – такая же вещь. Очень важная и ценная.

Это тоже просто и понятно.

Его товарищи будут биться с врагом и погибать, или они будут скрываться по схронам в ожидании новой битвы… они – люди. У них есть право на свою жизнь.

А он – вещь.

Аранарт накинул плащ и вышел.

И полусотни лиг к югу нет, а насколько здесь теплее. Или дело не в расстояниях, а в Моргуле?

Светает. На востоке – Тирн-Гортад, стены и башни триста лет как ветшают. Побежденных не осталось, а победителям они не нужны.

Неужели Форност ждет та же судьба?

Да не может быть! Кирдан поможет, эльфы дадут войско и Моргул будет разбит, как уже было при Арвелеге!

…н-да, а через полвека после той победы рухнула Амон-Сул. И был потерян весь Ветреный Кряж.

Но Кирдан и тогда помог удержать Форност.

Удержать.

Сейчас город сдан и войско рассеянно. Чем сейчас поможет владыка Гаваней?

– Не спится?

Аранарт поклонился Хозяину.

– Кто приносит в мой дом свои тревоги, тому ночь будет беспокойной. Зато рано встать – мысли проветрить.

Том качнул головой, зовя принца идти следом.

Они спустились ниже по холму, и Аранарт увидел древний вяз. Растущий на приволье, он раскинул ветви на десятки локтей, а ствол был обхвата в полтора, вряд ли меньше. Сколько веков красавцу? Два? Три?

Подошли ближе. Да и посветлее стало. Сын Арведуи понял, что это дерево – мертво. Сошла кора там и тут. Обломаны ветви.

Аранарт вопросительно посмотрел на Тома.

– Много лет назад, – отвечал Хозяин, – на нем в последний раз распускались почки.

Зимой, когда лес гол, этот вяз сочтешь живым. У человека это называется трупом. А как это зовется у дерева?

Хозяин говорил медленно, в рассветном сумраке он никак не походил на того балагура, каким предстал им… всего лишь вчера утром?

– Когда он был еще веточкой над лугом, было живо то княжество, чьи земли к востоку. Но мор губил людей, и держава, что выдержала страшные войны, сгинула. А мой вяз рос, и не боялся бед и битв, грозящих людям.

Бомбадил провел рукой по коре, еще державшейся на остове.

– Не холод и не зной сгубили его. Не ураган и не лесной пожар. Лишь одно: время. Его срок вышел.

Старейший обернулся к своему безмолвному собеседнику.

– Простые люди завидуют долготе жизни вас, потомков приплывших из-за Моря. Ваш век – короток в сравнении с веком таких деревьев. Деревья завидуют королевствам – вот уж кто живет долго! А королевства – землям и морям, ибо рушатся одни и стоят другие. Эльфы же лучше лучшего знают, как невечны и земли. Рожденное обречено умереть, и это неизбежно. Но изменить можно другое: то, что будет после смерти.

Аранарт нахмурился: такого поворота он не ждал.

– Я любил мой вяз, мне памятна его тень летом и шум его листвы, а зимой он почти неотличим от живого. Оставить его так? Пока гниль не источит его ствол изнутри, и однажды сильный ветер не свалит его, оставив догнивать уже на земле? Или же – отдать прошлое памяти, и не подменять живое умершим? Срубить этот ствол, расколоть на дрова – и долгие месяцы греться ими? Живым он давал мне прохладу, мертвым он даст мне тепло?

Дунадан внимательно слушал, ощущая, что речь идет о большем, чем судьба засохшего дерева.

– Скажи мне, принц людей, – спросил Хозяин, – какая судьба ждет мой вяз? Что ты для него выберешь? Гнить? Или гореть и греть?

Только тут Аранарт заметил, что у Бомбадила с собой большой топор.

Так что можно было не отвечать.

Вернее, отвечать – но не словом.

Сквозь сон Голвег слышал дальние удары топора.

Первая мысль была: какой безумец рубит дрова в Вековечном Лесу?!

Вторая мысль: раз кто-то рубит, значит, и Лес, и Хозяин приснились?

Мягкая постель и теплое, уютное одеяло подтверждали это.

Но ни укрепиться в этой мудрой мысли, ни уснуть глубже следопыту не дали.

– Трень-брень, вот уж день, солнышко в зените, – радостно сообщил Бомбадил, распахивая дверь их комнаты, – звук-стук, срублен сук, ну а вы всё спите!