Некрасов в русской критике 1838-1848 гг. Творчество и репутация

«Как о насмешке судьбы я должен известить тебя об успехе новой драмы моей “Ломоносов”. Ты верно читал ее в “Библиотеке для чтения”. Она была написана в неделю, поставлена в две недели. Судить об ея достоинстве не могу, но успех ея был какой-то нелепый. В первое представление меня вызывали три раза, во второе – четыре. Потом я уж не был, но вызовы продолжались еще, три или четыре спектакля, и в 15-е представление не доставало билетов. Люди всех званий бывали по два, по три раза, и уверяли, что ничего лучше не видывали. <…> В третьем действии плачут, когда у Ломоносова нет гроша на обед» (Кс. Полевой: 552)[514].

Укажем для сравнения на финал «не повести»: Гребешков уезжает в провинцию ни с чем, а Кинаревич оказывается в доме умалишенных, помешавшись на идее преследования со стороны литературных врагов. Под именем Кинаревича Панаев вывел Л. В. Бранта. Мрачное предсказание в отношении прототипа не сбылось: Брант еще долго снабжал своих критиков изобильной почвой для сарказма, каковой являлись его творения. Многие его страницы наводили современников на мысль о том, что прототип Кинаревича был не вполне адекватен[515]. Тем не менее, финал гротескно заострен. Прототипы Гребешкова (сам Панаев, предположительно Некрасов и В. С. Межевич) также весной 1843 г. были деятельными участниками литературного процесса, хотя деятельность Межевича и шла на спад[516]. Но описание хохота публики в финале пьесы Полевого, не будучи вполне объективным, раскрывало отношение автора и солидарной с ним части читательской и зрительской аудитории и в известной степени моделировало ситуацию.

М. М. Гин утверждает, что «в течение 1841 и первой половины 1842 годов в “Литературной газете” нередко можно было встретить даже благоприятные отзывы о Полевом. После статьи Некрасова они становятся уже невозможными: “Литературная газета” начинает систематически и резко осуждать пьесы Полевого»[517]. Сопоставительный анализ рецензий Некрасова с прозой И. И. Панаева (упомянем его более ранний очерк о Полевом в серии «Портретная галерея»)[518]убеждает, что публикации Панаева ранее Некрасова способствовали ориентации газеты относительно оценки Полевого. Сходство рецензий Некрасова с «не повестью» Панаева убеждает в том, что их литературная общность к этому времени уже определилась.

Поэтому правомерно считать, что рецензия Полевого на «Статейки в стихах, без картинок» направлена не в меньшей степени против Панаева, чем против Некрасова. Она является частью полемики, которую он ведет и персонально с Некрасовым, и с изданиями-оппонентами. Некрасов в его рецензии, таким образом, отождествляется с определенным «направлением», в отличие от предыдущих лет, когда он рассматривался как незначительная фигура при более значительном «патроне». Это отождествление закономерно более явно, чем в 1840–1841 гг.

* * *

Отзыв Полевого представляет собой парафраз предпосланного «не повести» эпиграфа, который, по заключению М. В. Отрадина, не является цитатой из упомянутого Панаевым издания – «это контаминация текста, взятого из книги Блуменбаха (глава «Насекомые») и “научных” заключений, сочиненных Панаевым»[519]. Панаев, описав свои и Некрасова черты, дистанцируется от ипостаси «тли» посредством самоиронии и юмора. Отзыв Полевого сводится к переадресации называния «тлей» (если бы провести параллель с разговорным вариантом конфликта, этот ответ соответствовал бы выражению «сам ты тля»).

В рецензии Полевого о книжке Некрасова отсутствуют суждения о ее литературных достоинствах или хотя бы недостатках. Оценка памфлетного характера, даваемая посредством соотнесенности с типом и переадресации уничижительного называния, затрагивает репутацию автора как представителя определенной группы, но не как творческую индивидуальность. Тот факт, что рецензия адресована не одному Некрасову, дополнительно снижает остроту критической оценки.