Некрасов в русской критике 1838-1848 гг. Творчество и репутация

Сценическое решение в словесном пересказе предстает пародийным. Пародийная смесь пафоса и нелепости героев ассоциативно связывается с драматургом, закрепляя представление о нем и о его пьесах на уровне этого карикатурного зрительного образа, созданного фельетонистом. Пародирование именно этой сцены усилено еще одной ассоциацией, которая легко могла возникнуть у части публики[508]. Полевой, пляшущий вприсядку, был запечатлен на известной карикатуре Н. С. Степанова, подаренной художником А. А. Краевскому; этот эпизод произошел на обеде у А. Ф. Воейкова в 1837 г., и свидетелем происходящего был И. И. Панаев[509]. Упоминание о «пьяном хорунжем» (курсив мой. – М. Д.) также обыгрывает карикатуру для осведомленного читателя: по воспоминанию Панаева, Полевой пустился в пляску с Н. В. Кукольником и Я. Ф. Яненко (Панаев ЛВ: 110), из-за пристрастия к спиртному носившими прозвища «Клюкольник» и «Пьяненко». Некрасов, приехавший в Петербург позже описываемых событий, косвенно заявляет о своей осведомленности в части фактов и слухов. А 4 апреля в «Литературной газете» вышла статья Некрасова «“Драматические сочинения и переводы” Н. Полевого. Части третья и четвертая». Некрасов-критик к 1843 г. предстает достаточно сориентированным в обстановке; язык его критических статей показывает, что он свободно излагает свои аргументы.

22 апреля в «Северной пчеле» появляется рецензия Полевого на «Статейки в стихах»:

«В Санкт-Петербурге есть литература, а в литературе есть <…> мошки и букашки, моль и тля. Вы не замечаете ее, а она есть, так как вы не замечаете тли и мошки в вашей мебели, а она в ней есть. И она живет, существует, любит, ненавидит, шевелится, движется! <…> Хотите ли видеть такой мир в литературной капельке? Вот она перед вами, крошечная книжечка, едва заметная, в розовой обертке с заглавием “Статейки в стихах”»[510].

Ниже Полевой цитирует четверостишие о рисунках в иллюстрированных изданиях, иронизируя над словом «пёрст», рифмующимся с фамилией «Неттельгорст». В целом рецензия Полевого на «Говоруна» выглядит репликой в обмене колкостями. В следующем параграфе представлен анализ некрасовского фельетона, из которого следует, что участие Некрасова в полемике было значительно более разнообразным по образно-стилистическим способам выражения мысли.

Небольшое отступление проясняет уровень этого критического отзыва Полевого.

К вопросу об адресате рецензии Полевого

Рецензия Полевого адресована не только Некрасову. Ближайший контекст указывает на несомненного второго адресата.

Называя «книжечку» Некрасова, а фактически ее автора – «тлей», Полевой пользуется названием литературной новинки, принадлежавшей перу И. И. Панаева, сразу обретшим статус имени нарицательного: «Тля, не повесть» (в первой публикации «не-повесть»), впоследствии «Литературная тля».

Использование Н. А. Полевым образа «литературной тли» в процитированной рецензии (и косвенно – отзыв П. А. Плетнева, рассмотренный ниже) подтверждает основательность этого предположения. Для литературных кругов Некрасов был узнаваемой фигурой, ассоциирующейся с миром современной литературы. Но рецензия Полевого стала еще и ответом на открывающую «не повесть» главу I «Вместо предисловия».

Готовя это произведение к изданию в корпусе собрания своих сочинений, Панаев подверг его переработке и, в частности, убрал главу «Вместо предисловия». В первой публикации именно публицистическое звучание главы I поддерживало жанровое определение, заданное через отрицание: «не повесть». Поэтому для определения адресата рецензии Полевого привлечен текст журнальной публикации.

Глава «не повести» Панаева открывается рассуждениями о современной литературе. Отметим в ней описание потока рукописей от молодых авторов:

«Ежедневно пакет за пакетом, посылка за посылкою присылаются из всех концов бесконечного русского царства в конторы журналистов: с элегиями, трагедиями, повестями, водевилями, с лирическими и дидактическими фантазиями, с одами, песнями, с взглядами, критиками, с мечтами, с романсами, с звуками и вздохами»[511] (курсив мой. – М.Д.)