Некрасов в русской критике 1838-1848 гг. Творчество и репутация

История передачи журнала подробно освещена в некрасо-воведении и, в частности, в монографии Б. В. Мельгунова[654]. Несомненно, что Плетнев утомился и убедился, что издание его разоряет, тогда как сдача журнала в аренду обещала ему доход. Но сугубо материальная сторона видится недостаточным объяснением. Для Плетнева, человека литературного, вероятно, было тяжело ощущать свою невостребованность и чужеродность в том качестве, в каком он привык существовать в литературе. Кроме того, за упорной неприязнью, отчуждением и подчас принижением, подчас замалчиванием имени Некрасова видится если не признание исторической закономерности, то осознание исторической неотвратимости явления «Некрасов».

Передача журнала в руки новой редакции не означала полного отчуждения Плетнева. Один из примеров его сотрудничества в обновленном «Современнике» рассмотрен в статье Н. Б. Алдониной[655].

При необходимости контактов с редакцией Плетнев, по-видимому, обращался к Панаеву (Грот – Плетнев. II: 381, 407, 411, 424)[656]. Однако Некрасов безусловно существовал для него как деловой партнер (Грот – Плетнев. II: 573, 576, 584). По проекту «обязательного соглашения» – условия Д. В. Григоровича, И. С. Тургенева, Л. Н. Толстого, А. Н. Островского с редакцией «Современника» (XIII-2: 241–244), – «в отсутствие» Некрасова «суммы журнала будут храниться у П. А. Плетнева, – и употребляться не иначе как на расходы по журналу чрез лицо, доверенное г. Некрасовым» (XIII-2: 244). Ввиду того, что Некрасов в середине 1850-х пережил тяжелую, долго не диагностируемую болезнь и в 1855 г. составил завещание (XIII-2: 311), можно предполагать, что в случае неблагоприятного для себя исхода обстоятельств Некрасов рассматривал расстановку сил в редакции при долгосрочном участии Плетнева и обсуждал с ним такую возможность (XIV-2: 7). В августе 1862 г. разговор о заведовании редакцией журнала был возобновлен уже по инициативе Плетнева (ЛН. 51–52: 435), оставившего, впрочем, свои планы из-за тяжелой болезни.

§ 14.1856–1859 годы

19 октября 1856 г. вышли «Стихотворения Н. Некрасова» (М., 1856). В его биографии и в литературном процессе XIX века это поворотный момент. Отныне на долгое время имя Некрасова подразумевается в числе первых при разговоре о поэзии, оспариваются ли или подтверждаются его личные поэтические достоинства.

Оценка Плетнева косвенно просматривается в письме к нему А. В. Никитенко от 19 ноября 1856 г. о «Стихотворениях Н. Некрасова»:

«Их разобрали в книжных лавках нарасхват, так что даже мне назначенный экземпляр чуть ли не продан книгопродавцем. Что же это значит? – Спросите вы. Ведь Некрасов не Бог знает какой поэт. Это значит, что поэзия сама по себе, а некоторые современные идеи для многих сами по себе. Много ли от этого выигрывают искусство и истинная образованность – это другой вопрос. Впрочем, Некрасов – человек не без дарования»[657] (курсив мой. – М.Д.)

Если предположительно считать, что фраза: «Что же это значит? Ведь Некрасов не Бог знает какой поэт», – могла бы быть произнесена Плетневым, то за ней стоит все-таки оценка «поэт». Это большой шаг к признанию в сравнении с событиями десятилетней давности.

26 февраля 1859 г. Плетнев письменно обращается к И. И. Панаеву и Некрасову по поводу их просьбы об уменьшении арендной платы за «Современник».

«Я не забываю, и первый готов сказать во всеуслышание, что этим счастием, этою славою и этим могучим влиянием на публику Вы обязаны единственно себе, своим трудам и особенно блестящим талантам своим»[658],

– пишет он обоим издателям. Хотя это признание не дает понять, имеет ли в виду Плетнев «талант» художника, все же «талант» (притом «блестящий») признается в обоих издателях. Едва ли можно приписать его фразу одной форме вежливости. Письмо написано еще из Петербурга, но Плетнев уже болен, и дальнейшие, последние свои пять лет он проживет в Париже. Как представляется, последняя оценка Некрасова как человека, наделенного «талантом», есть признание добросовестным читателем и критиком исторической реальности, мало понятной и мало симпатичной ему лично, но очевидной.

* * *