Некрасов в русской критике 1838-1848 гг. Творчество и репутация

Несмотря на высокую оценку – «необыкновенное мастерство изложения», – именно художественная форма оказывается вторичной. Критик акцентирует внимание на наблюдательности, с какой автор очерка выбрал «картину особого мира жизни», познавательную ценность этой картины, «мысль».

В другой статье, также полемизирующей с «Северной пчелой» и содержащей похвалу Некрасову, Белинский говорит не о достоинствах языка, композиции, образов и т. д., а о правомочности выбора такого объекта:

«Физиология Петербурга, составленная из трудов русских литераторов, под редакциею Н. Некрасова. (С политипажами). Часть II»: «Первая часть “Физиологии Петербурга” имела большой успех. И не удивительно: статьи “Дворник” и “Петербургские углы” могли бы украсить собою всякое издание <…> Одна газета <…> выписала <…> несколько строк из “Петербургских углов” и коротко, без изложения содержания статьи, без доказательств, объявила, что статья плоха, исполнена сальностей, грязи и дурного тона. <…> Но никакой истинный аристократ не презирает в искусстве и литературе изображения людей низших сословий и вообще так называемой низкой природы, – чему доказательством картинные галлереи вельмож, наполненные, между прочим, и картинами фламандской школы. Уж нечего и говорить о том, что люди низших сословий прежде всего – люди же, а не животные, наши братья по природе и о Христе, – и презрение к ним, особенно изъявляемое печатно, очень неуместно» (Белинский. IX: 217).

Контекстом этой полемики выступает спор о Гоголе, который различные издания вели много лет и в ходе которого Белинский оставил множество кратких и развернутых суждений, проанализированных в научной литературе. Прямая преемственность Некрасова по отношению к Гоголю, замеченная его современниками, также подробно освещена в комментариях к его произведениям и специальных работах, посвященных его прозе[374] и поэзии. Общим местом этого спора являются тезисы о правдивом изображении реальной действительности, типизации характеров, художественном праве на изображение «низкой» действительности, с одной стороны, – о неправомочности художника выбирать «низкое» в качестве объекта изображения, если наряду с «низким» не представлен идеал, о специфике искусства, которое требует для изображения отбора из того, что есть в действительности. Понятие «натуральная школа», введенное Ф. В. Булгариным, обязано мысли о «дагеротипном» копировании «натуры», мысли, что авторы превратно и однобоко видят и представляют себе «натуру» как средоточие «низкого», грязного и злого. Искусство, таким образом, в освещении Булгарина, рискует обратиться в «дагеротип»[375], «карикатуру» или «пасквиль».

Это суждение, как уже отмечалось, разделяли и оппоненты «Северной пчелы». Поэтому полемические выступления Белинского, с полным основанием трактуемые как мысль о просвещении, демократизации литературы, расширении диапазона изображаемого, имеют не меньшее отношение к теории литературы, нежели к общественной мысли. Спор о «натуре», идеале, «высоком» и «низком» влечет за собой осмысление центральных этических и эстетических категорий, представлений о жанре и терминологии критики.

Оставляя здесь в стороне полемику собственно о творчестве Н. В. Гоголя, отметим, что ряд высказываний «Северной пчелы» о «натуре», «дагеротипе», «пасквиле» проанализирован в главе VI, раздел 3, посвященном Булгарину-критику.

Отметим одно высказывание Белинского, содержащее косвенную оценку Некрасова. Оно сделано в статье «Русская литература в 1845 году»[376] в перечислении наиболее замечательных произведений и посвящено В. И. Далю (Казаку Луганскому):