Некрасов в русской критике 1838-1848 гг. Творчество и репутация

«Вы с презрением говорите об ее героях, – но неужели поэзия должна и теперь, как в ваше время, даже мотыльков и собачек с розовыми ошейничками предпочитать людям простого звания или изображать только благовоспитанных и образованных чиновников? Поэзия нашего времени и не думала восхвалять пьяницу или находить запой высоким чувством, как вы уверяете: приписывать ей это, значит возводить на нее небылицу. К чему же такие восклицания: “Ужели поэзия наша должна воспевать такие предметы, и ужели русской душе нет наслаждения, кроме прославления запоя и драки?” Да кто же прославлял запой и драку? Неужели представить в стихотворении человека, спившегося с кругу от нищеты и горя и глубоко чувствующего свое падение, – неужели это значит – прославлять запой? Неужели заставить мужика наивно удивляться тому, что жена его чахнет, когда он знает, что никогда не бивал ее, разве под пьяную руку: неужели это значит – воспевать драку?..

Таким образом, приписывая натуральной школе мнения, которых она никогда не изъявляла, превратно толкуя ее произведения, фельетонист видит в этом ее неисправимость и стыдит ее сравнением ее произведений с произведениями сантиментальной эпохи нашей литературы» (Белинский. X: 173–174).

И далее о позиции Булгарина:

«В его глазах успех произведений натуральной школы основан ни на чем ином, как на интригах партии, и, по его мнению, к этой партии принадлежат решительно все, кто находит что-нибудь хорошее в современной русской литературе» (Белинский. X: 181).

Ответ Белинского на обвинение в «интригах партии» содержит аргументацию литературного характера: размышление об объекте изображения в литературе разных эпох. Рассуждение посвящено поэтике «натуральной школы» на примере одного из ее авторов – но не персонально поэту, автору упоминаемых стихов.

Частными выглядят возражения Белинского К. С. Аксакову (г. Имрек) в его рецензии на «Московский литературный и ученый сборник на 1847 год»[404]:

«Г-н Имрек <…> говорит: “<…> стихотворение г. Некрасова «В дороге» <…> было бы очень хорошо, если б не было мелочных подделок под русскую речь, как-то: тот, эта и эти”. Оставляя в стороне условную похвалу, делающую, конечно, честь великодушию г-на Имрек, обратим внимание читателя на то, что в стихотворении, о котором говорит г. Имрек, ни разу не употреблено ни тот, ни эта, ни эти. Конечно, это произошло совершенно случайно, потому что избегать с намерением общеупотребительных слов никто не станет, – и стихотворению г. Некрасова и без этих слов ничто не мешает быть преисполненным “мелочных подделок под русскую речь”, если г-ну Имрек так угодно, – но зачем же такая странная и неблаговидная неправда?» (Белинский. X: 206–207)[405].