Некрофилия: психолого-криминологические и танатологические проблемы

Отношение некрофильских личностей к смерти играет исключительную роль в их преступном поведении, и в этом отношении надо особо выделить страх перед ней. Этот страх, как показывают конкретные исследования, начинает формироваться в детстве в результате эмоционального отвергания ребенка родителями, в первую очередь матерью, то есть в период, когда он особенно нуждается в защите. Ее отсутствие рождает постоянно растущую тревожность и страхи, которые носят спонтанный, смутный, размытый характер боязни всего и в особо неблагоприятных случаях достигают страха смерти. Вместе с тем следует особо подчеркнуть, что названный страх не выступает в качестве единственной причины некрофильского убийства — некрофильского, а не какого-нибудь другого. В качестве такой причины выступает сама природа некрофильского преступника, в которой страх смерти занимает заметное место. Ведущей чертой его природы является особая близость к смерти и постоянное влечение к ней. Видится верным высказать такое внешне противоречивое суждение: необычайная близость смерти и особое отношение к ней включает в себя и страх смерти, который переплетается и постоянно взаимодействует с влечением к ней. Влечение и страх составляют единое целое, которое должно стать предметом специального научного анализа.

Один из парадоксов влечения к смерти состоит в том что конкретный человек может не только стремиться к ней, но одновременно и бояться ее. Можно сказать, что у таких людей складывается по отношению к ней двойственное, амбивалентное отношение типа «тяготения отвергания». Думается, это свойственно многим некрофилам, в том числе державным. Они страшились смерти поэтому везде видели врагов, были мнительны, подозрительны злопамятны и очень жестоки, в то же время как истые некрофилы стремились к ней, превращая все живое в мертвое. Не лишено оснований предположение, что, уничтожая других, человек тем самым подавляет в себе страх смерти, поскольку делает ее понятной и близкой, а себя начинает ощущать могучим вершителем чужих жизней. Это неизбежно снижает свойственную подобным людям неуверенность в себе и высокую тревожность, отодвигая смерть, точнее — предощущение ее, подальше от себя, куда-то в неведомую даль.

Для некрофильских убийц отношение к смерти может выступать результатом глобального личностного изменения в самости, в ощущении, кем они являются. Это не радостное прозрение, когда смерть превращается для нас из пугающего врага, неудачи, роковой ошибки в мироздании в еще одно преображение, которому мы подвергаемся, в приключение приключений, в раскрытие, заключительный момент роста, в свершение. Скорее всего, такие преступники рождаются некрофилами, а становятся убийцами в результате неблагоприятной социализации и воспитания. В иных случаях антисоциальная некрофилия выступает результатом неблагополучно прожитой жизни и все тех же изъянов социализации.

Один из некрофильских убийц, которого обследовал автор настоящей работы, в беседе сказал, что рождение и есть смерть. От подобных лиц автор не один раз слышал, что рождение опасно уже потому, что младенец покидает безопасную материнскую утробу и попадает в неведомый и враждебный мир. Однако дело не только в безопасности материнского лона, и желание вернуться туда больше похоже на реакцию вследствие неудачно прожитой жизни с ее страхами и угрозами. В субъективном представлении сходство рождения со смертью есть еще и глубокий и не заживающий след прохождения рождающимся через все родовые пути которые, как пишет С. Гроф, таят для него смертельные опасности травмы в момент рождения (переломы, наложение щипцов) либо кесарево сечение символически могут означать то, что ребенку не дают возможность выйти в эту жизнь, что оставляет в его психике негативный бессознательный след.

Рождение и смерть могут встречаться в еще одном, к сожалению, распространенном случае при убийстве матерью новорожденного. Причем это обычно происходит сразу же после родов.