Некромант. Новелла о непутёвой ученице

— Агапи́я, — тихо представилась своему новому хозяину средняя, красивая златокудрая хелли́нка, похожая на виденное мной в столичном храме изваяние богини любви.

Словно рука мастера делала статую с этой особы.

— Таги́ра, — с лёгким, едва уловимым акцентом южных провинций произнесла моя подопечная, а я глядел в карие, почти чёрные глаза смуглой курчавой девушки, предназначенной мне во владение на период службы.

Солнце коснулось гор на горизонте, роняя косые лучи на лагерь легиона.

И мир начал темнеть, наполняясь вечерним полумраком. А мой маяк вдруг подняла глаза к небу и начала раскачиваться и тихо петь странную песню. Всего четыре звука складывались в нечто непонятное, никогда ранее не слышанное.

Я зажмурился и открыл глаза. Мир сна и мир воспоминаний ушёл, оставив меня во тьме схрона контрабандистов. Растаяла Тагира, растаяли другие девушки и ментор, растаял седой центурион, а вот странное пение осталось, и исходило оно от Таколи, свернувшейся калачиком под серым шерстяным одеялом.

Я глянул на раскинувшую руки и ноги в позе звезды Миру, на сидящего у стены хмурого связанного Броя и трёх гребцов, направивших на пирата острия коротких дротиков, а потом подполз к северянке.

— Таколя, что это? — осторожно спросил я, а потом пощёлкал пальцами перед лицом рабыни.

Девушка не ответила, глядя перед собой глазами с расширенными, как у кошки в полной тьме, зрачками, и ни на что не реагировала. Губы её шевелились, рождая это тихое непонятное пение:

— Тиу-тик-тиу-таа. Тик-тик-таа-той. Тик.

— Таколя, — снова позвал я.

— Она уже полчаса так воркует, — пробасил Брой, поёжившись и попытавшись дотянуться рукой до лица и почесать его, но в этом ему помешали верёвки.

Пират скривил физиономию, явно собираясь выругаться, но всё же смолчал.

— Таколя, — тряхнул я за плечо девушку, и та вздрогнула и попыталась закрыться руками.

— Гашпадин, я не блала селебляную вилку, — пробормотала она. — Это не я.

— В бездну вилку. Что ты сейчас пела?

— Не помню, — вжала голову в плечи северянка.

Она смотрела на меня сквозь пальцы испуганными зелёными глазами и тяжело дышала, а я медленно провёл рукой по своей голове. За время нашего бегства на ней образовалась уже жёсткая щетина, а побрить по уставу гильдии нечем. Это только некри́ды смогли отстоять право на волосы, которые их заставляют сплетать в тугие косы. Но и тут они исхитрились, создавая разнообразие. Они либо на синейский манер вставляют в пучок на затылке множество украшений, включая длинные ритуальные стилеты, либо по образцу жителей дикого чёрного берега делают множество косичек, а на концы вешают крохотные серебряные маски, болтающиеся, как набор грузиков для кистеня.

Взгляд сам собой скользнул по сопящей Мираэль, которая даже во сне не выпускала из руки кусок сыра. Она ещё не знала об этих традициях, иначе бы уже заставила Таколю плести косы.

— Ладно, — сорвалось с моих губ, — потом разберёмся. Сейчас о другом нужно думать. Мира!

Племянница заворочалась во сне, а потом потянулась и открыла глаза. — Дядя, мне сейчас приснилось, что мы дома, а тут ты.

— Что я?

— Взял и разбудил. Темнятство.

— Чтоб оказаться дома, нам сейчас нужно потрудиться.

Я встал с места и подошёл к Брою. Тот всё так же хмуро глядел на меня, словно на палача.

— Ты мне нужен, — проронил я, наклонившись и уперев ладони в колени. — Иначе давно бы остановил твоё сердце, а тело заставил шагать дальше.

Пират молча ждал продолжения речи, и оно последовало.

— Я сейчас развяжу тебя, вложу меч в руки, и надеюсь, ты не будешь делать глупости.

Брой глубоко вздохнул и поглядел сперва на кучу оружия в углу, а потом на моих мёртвых марионеток, направивших на него ко́пья. Перспектива стать одним из них была более чем реальна, и потому выбора у него не осталось.

— Вино лишним было, сучьи боги, — протянул он ругательство, от которого я скривился. Я не испытывал суеверного трепета перед высшими силами, но дёргать их за хвост тоже не стоило. — А юная госпожа правду говорила, что ты четверых солдат в одиночку выпотрошил?

Я кивнул, не уточняя о пелене тлена.

— И чем же я могу тебе помочь, мастер? — продолжил головорез.

— Миру научишь биться. Мне не до тренировок будет.

Брой легонько кивнул. Я не ответил, но один из мёртвых легко шагнул к нам, а потом начал развязывать узел на руках. Узел специально был несложный, так как основная задача верёвки — всего лишь не дать пирату неожиданно вскочить, если такая блажь придёт в его дурную голову.

Пират молча глядел на синеватые руки покойника и морщился. Он и взаправду не любил нежить, хотя сам был ею наполовину.

— Я не хочу биться, — растирая лицо, пробубнила сонная девушка, а потом потянулась за куском сыра и небольшой чашей-кратером.

— Мира! — повысил я голос. — Больше никакого вина!

— Но я пить хочу, — протянула племяшка, с недоумением поглядев на меня. — И раньше ты не запрещал.

— Раньше ту кислятину пили, чтоб не рисковать некипячёной водой. Даже та моча бога виноделия не позволяла отравиться и заболеть желудком.

— А что сейчас поменялось?

— А сейчас я научу тебя изгонять духов болезней.

— Ух ты. А некроманты это тоже умеют?