Некромантия для чайников

Прикрыв глаза, дернула силовые потоки, сплела пальцами огонек и запустила в саламандру. Кованая фигура вспыхнула зеленоватым цветом, огонь           езаметно улыбнулась, увидев меня, затем в три прыжка одолела лестницу, запрыгнув на руки.

– Тинка, – шепнула кошке, прижимая ее к себе, такую мягкую, почти теплую, кажущуюся совсем живой.

– Мррр, – ответила кошка.

Интересно, маме она понравится? Или она тоже будет пугаться милого животного лишь потому, что оно мертвое? А если не говорить? Уж больно мне хотелось показать Тинку маме. В детстве я часто приносила бездомных животных в дом отца. Мама укоризненно качала головой, говорила, отец против будет, но папа никогда не выбрасывал котят на улицу. Их мыли, вычесывали, избавляли от блох, а потом папа дарил их каким-нибудь высокопоставленным особам в знак признательности. В доме не оставляли по одной причине: знали, что я непременно притащу кого-нибудь еще.

Тинка спрыгнула с рук и выбежала на улицу. Гнаться за ней не стала, вид у кошки был такой важный, явно по делам побежала. И я проследовала в свою спальню с прекрасным видом на кладбище.

Метаморфозы, случившиеся со мной, не переставляли удивлять. Все, что совсем недавно пугало, казалось зловещим, опасным и откровенно мерзким, теперь вызывало милую улыбку, мертвая кошка, кладбище, горгульи, сторожащие мою постель. Теперь я отчетливо ощущала – это мой замок, моя магия пронизывает воздух этого места, на моей силе все держится. Нет, я вовсе не собиралась отнимать дом у лорда Эрсиэ, но теперь это и мое место тоже, в равной степени. Теперь я точно знала, куда непременно хочу возвращаться.

На кровати все так же лежала недочитанная мною книга «Живое мертвое». Открыла на середине:

«Дабы укрепить серебряную нить, маг сознательно убивает хемоу, а вместе с тем и все чувства, эмоции, страсти и желания, чистой волею связуя тхен и техрим, обретая почти бессмертие. Маги, проведшие смерть тела чувствующего, заменяют его суррогатом, логикой и разумом, определяющими, какую эмоцию заставить себя испытать. Маг, лишенный привязанностей жизни, безусловно, становится сильнее, но можно ль оставаться человеком, ежели ничто на земле тебя боле не держит, окромя знания?».

Захлопнула книжку, потому что текст стал расплываться под взором, наполнившимся слезами. Несколько капель сорвались с ресниц, расплывшись по обложке, прежде чем успела смахнуть их с излишне чувствительных глаз.

Он просто ничего не способен чувствовать, не способен любить, привязываться, сострадать. Его хемоу давно мертв, и, наверное, не такая уж это и большая плата за бессмертие. И, скорее всего, я бы согласилась заплатить эту цену. Особенно теперь, чтобы не сжималось внутри все так мучительно, не хотелось вырвать из груди этот трепещущий комок.

Прав был Дарриан, снова напридумывала себе невесть что, а он просто неспособен ни на какие ответные чувства. Все его действия продиктованы холодным разумом и никаких сантиментов. Это мне сейчас обидно, больно, а ему... Нет, ему не все равно, уверена, разум тоже может что-то чувствовать, но, как в книжке сказано, это суррогат, не имеющий ничего общего с настоящими эмоциями.

За окном полил мелкий осенний дождик, окропляя кладбище живительной влагой. Солнышко, высунувшись из-за тучки подсвечивает золотистым огоньком каждую капельку, прежде чем она разбивалась об оконное стекло. Такой дождик еще грибным называют, но на моем кладбище разве что умертвия повылезут, подставляя иссохшую кожу колючим дождинкам. Впрочем, я хоть и живая, тоже выползла на балкон. Дождик еще и косой, навес от него не спасал, и капли приятно покалывали разгоряченные щеки, заодно и слез не видно. Это просто дождь, нет никаких слез. Никто не заметит.

Парочка мертвецов и впрямь выползла из склепов, они закружились под каплями, дождя раскинув руки, запрокидывая лица к небу. Почти живые. Со своими странными, поблекшими, но все еще живущими, посмертными желаниями, радостями. Их было двое, мужчина и женщина, чистенькие, заботливо забальзамированные магистром. Кажется, женщину я встречала пару раз по пути к трапезной. Она протирала перила и зеркала. Глядя на их улыбающиеся лица, подрагивающие красноватые искорки в глазах, на душе становилось светлее. Если даже подобия жизни могут испытывать радость, может быть, и магистр что-то чувствует?

– Тебя так умилили танцующие мертвецы? – кладя руки мне на плечи, шепнул Дарриан. – Отчего слезы?

От неожиданности вздрогнула, обернулась, но тут же отвела взгляд, пряча мокрое от дождя и слез лицо в ладони.

– Это просто дождь, – ответила как можно более равнодушным голосом. Если он ничего не чувствует, пусть не знает, что чувствую я.

– Пусть будет дождь, – согласился магистр, убрав руки, а я, растерев ладонями щеки, вновь взглянула на неупокоенных.

– Не знала, что мертвые могут быть счастливы, – голос все-таки дрогнул.

– Мертвые всегда счастливы. Им недостает разума, чтобы грустить. Они как дети, радуются мелочам, ни о чем не тревожатся, живут здесь и сейчас, а не в пустых грезах. Потому мертвые мне нравятся гораздо больше живых.