Некровиль

Мимо кафе с опущенными ставнями и закрытых магазинов, мимо высоких кирпичных фасадов студенческих общежитий. На развилке путей на Тандей-авеню полыхал трамвай, и горький дым смешивался с неизменным ароматным смогом, который выдыхали электростанции Янна. Деревья вдоль центральной части проспекта сжались в крепкие кулаки и грезили о лете. Цокот каблуков по мостовой звучал непривычно громко.

В узкой щели переулка между двумя высокими многоквартирными домами шевельнулась тень. Серейен замер, его сердце дрогнуло. Кто-то опустил воротник, пристально всмотрелся в его лицо… Обредай с кафедры прикладной физики.

– Желаю удачно вернуться домой.

– Ага. Взаимно.

Все ученые с высокими степенями жили в Консерватории, и в его стенах им ничего не угрожало; большинство научных сотрудников, работавших допоздна, задержатся до утра. Чай и новости им помогут. У тех, кто предпочел выйти на опасные улицы, имелись на то причины. Серейен слышал, что Обредай в кого-то втюрилась.

«Как же мы рискуем ради мимолетной любви».

На пересечении Тандей-авеню и набережной Яскарай из непроницаемой тьмы под арочным мостом Генерала Гаториса вышел полицейский робот. Шипя поршнями, вырос до трех метров; по сетчатке Серейена скользнул зеленый луч. Сериантеп подняла руку, и наночастицы ее ладони проинформировали робота об иммунитете, предоставленном пребендарию Клады. Машина снова уменьшилась в росте; если бы пластик и насосы могли проявлять эмоции, она показалась бы удрученной.

На углу набережной и проезда Серебряного паука обнаружилась единственная открытая чайная с окнами, запотевшими от пара из бульоток[254]. Камера наблюдения повернулась к двум беглым ученым и моргнула.

На Таннис-лейн на них напали. Все произошло внезапно. Зазвучали голоса, эхом отражаясь от каменных лестниц и кирпичных арок, а потом из-за поворота вывалилась толпа неуклюжих горожан, громоздких и широкоплечих в своих тяжелых зимних парках. Кто-то сжимал в руках палку, кто-то – разорванный плакат, остальные были безоружны. Бунтовщики увидели мужчину в теплой парке, с инеем на высоком воротнике, и полураздетую женщину, чье легкое дыхание было почти незаметным. Они мгновенно поняли, кто она такая. Шум в переулке перешел в рев.

Серейен и Сериантеп уже удирали. Почувствовав быстрое движение, подошвы ботинок Серейена выдвинули шипы, чтобы он не поскользнулся на обледенелой мостовой. Еще одним автоматическим ощущением было отступление обескураживающей паники; он утратил контроль над телом и как будто ушел на второй план. Явился другой Аспект, чьей специализацией было «бей-или-беги»: Фейаннен, хладнокровный и умелый спаситель в чрезвычайных ситуациях.

Он схватил Сериантеп за руку.

– За мной. Пулей!

Когда они ворвались в чайную и остановились посреди столиков, запыхавшись, Серейен-Фейаннен увидел, как на лице владельца отразилась смена Аспектов, похожая на перемену погоды. Они метнулись к стойке с громоздкими, окутанными паром бульотками с кипятком. Хозяин чайной захотел избавиться от непрошенных гостей, опасаясь за дело своей жизни.

– Нам нужна ваша помощь.

Хозяин чайной вытаращил глаза, когда толпа бунтовщиков, поскальзываясь, выскочила из-за угла и оказалась у входа в проезд Серебряного паука. Потом он хлопнул по кнопке под прилавком, и защитные ставни опустились. Снаружи по ним начали колотить, и чайная наполнилась грохотом; ставни прогнулись вовнутрь. Преследователи завопили в унисон, громче прежнего, поскольку добыча скрылась из вида.

– Я вызвала полицию, – сказала Сериантеп. – Они прибудут без промедлений.

– Ничего подобного, – ответил Фейаннен. Он выдвинул табурет из-за ближайшего столика и сел, настороженно глядя на серые ламели ставней. – Работа полицейских заключается в наведении порядка и защите собственности. Обеспечение личной безопасности пришельцев находится далеко внизу их списка приоритетов.

Сериантеп села напротив, настороженная, как птица.

– Что происходит? Я не понимаю. Мне очень страшно.

Владелец чайной поставил на стол два стакана мате. Он сперва нахмурился, затем в его взгляде отразилось понимание. За столом сидела инопланетянка. Он вернулся к стойке и облокотился на нее, поглядывая на ставни, за которыми кружил голос толпы.

– Ты же говорила, что тебя нельзя убить.

– Я боюсь другого. Я боюсь тебя, Серейен.

– Я не Серейен. Я Фейаннен.

– Кто – нет, что такое «Фейаннен»?

– Я становлюсь им, когда мне страшно, когда я злюсь, когда мне необходимо мыслить ясно и хладнокровно, когда реальность становится мозаикой из миллиона частей, когда я играю, охочусь или готовлю запрос о крупном финансировании.

– Ты… не похож на себя.

– Я действительно изменился. Как давно ты живешь в нашем мире?

– Ты жесткий. И холодный. Серейен никогда не был жестким.

– Я не Серейен.

Оглушительный грохот – ставня прогнулась под мощным ударом, и стекло разлетелось вдребезги.

– Все, хватит. Мне плевать, что случится, – выметайтесь отсюда, оба. – Хозяин чайной выскочил из-за стойки и решительным шагом направился к Сериантеп. Фейаннен рванулся ему наперерез.

– Эта женщина – гостья в твоей стране, она нуждается в защите.