Некровиль

Когда я увидела, как на экране вспыхнул океан, и появился тропический остров – низкое зеленое пятно на горизонте, – я подумала, что неправильно набрала номер, даром что знала код Сантьяго, как свой собственный день рождения. Вязкая медлительность волн давала ключ к разгадке; а еще тот факт, что реальное небо не бывает таким ярко-синим.

– Не морочь мне голову, Сантьяго.

Остров ухмыльнулся. Остров превратился в голову Сантьяго «Арчимбольдо» Колумбара и поднялся из океана. Затем последовали плечи, туловище, ноги; появился зеленый колосс, волны разбивались о его лодыжки. Он был увешан тем, что выглядело как большая часть Малайского полуострова. Грандиозный венок из перистых облаков украшал его лоб.

– Эй, Тринидад. Как видишь, ты отвлекла меня от работы, но я всегда готов уделить время моему любимому этническому меньшинству.

Его юмор вызвал у меня еще меньше отклика, чем обычно.

– Оставь Переса в покое, Сантьяго.

– С его-то телом? И моим? У нас бы получилась отличная тектоника плит. А ты продолжай дуться, малыш.

– Да оставь ты его в покое, твою мать!

Посетители «Пустынной заправки» («Последний газохол за пятьдесят!») отвлеклись от стеллажей с журналами и витрины со всякой ерундой для перекуса.

– Я знаю об ускорителях, я знаю, как они работают, что они делают, я знаю о них все, и это правильно, я ничего не могу с этим поделать, ты же сам понимал, что они не смогут навсегда удержать Переса в небесах с ангелами. Сейчас он подавлен, а когда он подавлен, он унылейший говнюк, и я знаю, это лишь вопрос времени, пока он свяжется с тобой и скажет: «Сантьяго, сделай мне что-нибудь новенькое, что-нибудь крутое, чтобы вштырило, как адреналиновый усилитель или ускоритель, только мощнее и лучше», и поскольку ты не в силах устоять перед вызовом и просто обязан доказать, какой ты гений, ты это сделаешь. Точнее, не сделаешь, потому что все должно прекратиться. Сантьяго, должен существовать какой-то предел, иначе в поисках чего-то большего он убьет себя!

– Может, самоубийство и есть «что-то большее», – сказал виртуальный Сантьяго.

– Просто оставь его в покое, пожалуйста! Скажи «нет», хоть раз. Ради меня. Ради него. Я прошу тебя.

Галлюцинаторный океан плескался у его ног, идеально воспроизводя реальные звуки.

– Хорошо, – сказал мокрый зеленый гигант. – Раз ты так вежливо просишь.

– Я серьезно, Сантьяго.

– Я тоже. Загляни ко мне в следующий раз, когда будешь в Трес-Вальес, Тринидад.

Мы с Пересом постоянно огрызались и препирались; небеса сотрясались от наших споров. Энергия разочарования скапливалась внутри него; я знала, что скоро она подтолкнет его вперед, вверх, к новому уровню ощущений. Это был классический сценарий «не могу жить ни с тобой, ни без тебя», и в конце концов я прибегла к классическому финалу. Я переехала из прекрасного дома в пустыне и поселилась вместе с Йау-Йау в ее жизнерадостно убогом приюте для подмастерьев в Лос-Эстудиос. Ангелы и угрызения совести подсказывали, что это было худшее из решений, но я достигла той точки, когда лишь одно имело значение: спасательный плот должен достаться мне, а остальных пловцов пусть жрут акулы.

Все мы любим задним числом выискивать знаки и предзнаменования, совпадения, синхронности, погодные предвестники, странных животных и всяких чудаков на пути. Тем утром ничего такого не было. Молния не ударила с неба, не нагрянула орда тектозавров, и три последние буквы на номерном знаке машины, едущей впереди на шоссе, не сложились в мои инициалы. Вообще ничто не предвещало сообщения от teniente Росы Монтальбан из полиции Сан-Бернардино, которое осталось на автоответчике Йау-Йау: живет ли по этому адресу Тринидад Малькопуэло, и если да, не могла бы она позвонить в участок по следующему номеру?

Я поняла, что он мертв, в тот самый момент, когда на экране проступило лицо teniente Розы Монтальбан.

Она опасливо изложила плохие новости. Произошел несчастный случай. Перес Эскобар и вся его команда мертвы.

«Что-то с конвертопланом?» – тихо спросила я. Шок, горе, распад, депрессия: таковы реакции на смерть возлюбленных. Но я ощущала лишь отстраненность, как будто слушала репортаж о войне в другом государстве. Поскольку меня там не было, этого не произошло. Я не могла поверить.

Нет, конвертоплан ни при чем. Дело в самой команде небесных серферов. Конечно, еще надо провести вскрытие, чтобы определить, были ли какие-либо сопутствующие факторы, но они как будто (я почувствовала, как мир замедлился, словно я приняла один из нейронных ускорителей Переса)…

Просто. Забыли. Открыть. Свои. Парашюты.

Я видела, как они падали с неба, балансируя на неустойчивой воздушной волне, воображая, что сила их умноженной воли может каким-то образом повернуть гравитацию на девяносто градусов так, чтобы она вечно тянула их вдоль изгиба мира. И одновременно с этим они падали все быстрее, приближаясь к земле. Испытали ли они откровение в последний миг, отчаянно развертывая парапланы и в ужасе понимая, что уже слишком низко и слишком поздно? Или реальный мир просто поднял руку, проник в их грезы и отправил всех в небытие?