Некровиль

Когда я проснулся после своего второго возрождения, солнце как раз взошло над двадцатиметровым горизонтом Тессье-813-штрих-18-штрих-С, изрытой кратерами картофелины из углеродистого хондрита, восемьсот метров в длину и семьдесят в ширину, следующей по эллиптической орбите, удаленной от марсианской орбиты примерно на триста тысяч километров в перигелии и проходящей рядом с Юпитером на обратном пути. Не успел я выкашлять из легких клейкую плацентарную жидкость, как солнце село. Первый день продлился двадцать три минуты пятнадцать секунд от рассвета до заката. Мы, экипаж Тессье-813, были реконфигурированы «Эварт-ОзВест» для работы в глубоком космосе: семь мужчин, пять женщин. Все контрактники, некоторых записали в ночные вахтовики. Не могу вообразить более жестокий розыгрыш, чем пробуждение в шестидесяти миллионах километров от последнего места, которое помнишь. Наша кожа превратилась в фотосинтетическую непроницаемую мембрану, способную целиком удовлетворять потребность в энергии при инсоляции меньшей, чем на Марсе; метаболизм переделали так, чтобы несколько земных дней тело могло функционировать как анаэробный герметичный комплекс; в нас имплантировали анализаторы широкого спектра, устройства для передачи данных и аппаратуру для субвокальной связи. Мы стали людьми будущего: в вакууме чувствовали себя как дома, хотя нашим домом в строгом смысле слова были пузыри-обиталища, созданные нанотехнологическим пакетом из углеродистого хондрита Тессье-813. Солнечная система стала нашей гостиной.

Мы были командой статистов: нам поручили достаточно дел, чтобы оправдать наше присутствие, но свободного времени все равно оставалась уйма. Мы контролировали проги, проверяли, как идет строительство электромагнитной катапульты, регулировали маневровые двигатели, которые тормозили осевое вращение Тессье-813, – для этой работы мне пришлось в первый раз выйти в вакуум. Я дважды умер и воскрес, но с трудом заставил себя подойти к герметичной мембране и шагнуть за порог. И все-таки я это сделал – до чего же славное ощущение, беспримесный экстаз уязвимого существа наедине с Вселенной, бдительного, осознанного, способного заявить о своей самости и противопоставить собственную жизнь ее безмерному равнодушию, – и этот поступок оказался настолько поразительным опытом, что все грехи и обиды, из-за которых я попал на Тессье-813, были забыты. «Вознесение в вакуумный рай», так это называется. Единение с бесконечным. Кое-кто в такие минуты теряет контроль, забывает о страховке, и поскольку корабль движется с микроускорением, такие бедолаги улетают в космос, чтобы затеряться там навеки. Иногда я думаю о том, как они летят, осознавая происходящее, неспособные умереть, обреченные вечно взирать на красоты Вселенной.

Экипаж – одна из последних вещей, изготовленных кораблем-хлопушкой: переделка Тессье-813 началась задолго до того, как мы вышли из резервуаров Иисуса. Текторы не спят; пока половина материи астероида вылетала из кормовой части со скоростью, составляющей немалую долю световой, носовая часть вспучилась бубонной массой пузырей и капсул, внутри которых вещество разбиралось на составляющие и снова собиралось в смартволокно, предназначенное для микрогравитации, и мнемополимерные цепочки. Мы были в полете шесть месяцев, еще через три должны были прибыть в отдаленные космические фабрики «Эварт-ОзВест». Тессье-813 превратился в гроздь технологических резервуаров, соединенных паутиной из нановолокна и прицепленных к тощему хребту электромагнитной катапульты. Наши жилые модули висели, как перезрелые ягоды, на пятидесятиметровой стреле посередине между нанотехнологическим адом и электромагнитным хвостом. Вся эта неуклюжая конструкция находилась в режиме разворота, каждые тридцать секунд выстреливая двадцатикилограммовую порцию быстро уменьшающегося рабочего тела, чтобы выйти на орбиту, запланированную нашими работодателями на Земле.

И вот там-то, в пустоши между Марсом и Землей, на нас напали. Сканеры дальнего действия засекли нечто, и через несколько минут мы поняли, что это не просто космический мусор. Нам негде было спрятаться. Навигационная прога сообщила, что удрать мы не можем. Пятнадцать дней до абордажа мы провели в безделье: грелись в лучах солнца и наблюдали за тусклой звездочкой слева от Марса, которая становилась все ярче и отчетливее.

Их корабль был похож на поджарую черную вдову, засевшую в самом центре паутины солнечных парусов. Маленький катер – фактически, просто конструкция из балок и гидроксильного двигателя – прижимался к материнскому брюху. Наши проги, улучшающие обзор, позволили рассмотреть немыслимо проворные фигуры, карабкающиеся по корпусу шаттла. Мы получили единственное сообщение, переведенное на испанский, английский, кантонский, хинди, арабский, французский и японский: «Приготовьтесь к абордажу».