Нелюбовный роман (СИ)

А во дворце её уже ждала перевозбуждённая Лалла. Она едва утерпела, когда другие служанки отойдут хоть на пару шагов, и, нагнувшись к госпоже, зашептала о том, что Сурийна, обожаемая любовница его величества, исчезла. Да, просто исчезла. Нет, не с государем уехала, его величество во дворце, занимается делами, принимает чиновников. А Сурийна пропала. Нет, её прислуга ничего не знает. Как можно понять, в тот момент служанки из покоев вышли, каждая со своими поручением, с дамой оставалась только её горничная. Она тоже пропала. Куда – неизвестно. Все вещи обеих остались на своих местах. Женщины словно в воздухе растаяли.

– Вот как, – процедила Рудена сквозь зубы, торопливо осмысливая ситуацию. – Косметика. Куда на этот раз была сделана добавка?

– Кремовая помада.

– Забери её. Немедленно.

– Я уже сообщила одной девочке, чтоб готовилась забрать помаду. Я только сомневалась.

– Так ты передала распоряжение? Она уже всё забрала?

– Пока нет. Но я могу заняться…

– Так иди и займись! Немедленно! Чёрт побери… А что подкупленная девчонка? Она что-нибудь знает?

– Нет. Она рассказала мне то же самое, и испугана она всерьёз, это заметно.

– Если твоей девочке не удастся забрать средство, поручи этой побеспокоиться о помаде.

– Но что если Сурийна вернётся? Разве не нужно, чтоб снадобье её ждало?

– Нет. Мне главное другое – собственная безопасность. Поняла?

– Да, конечно. – И Лалла с обеспокоенным лицом выбежала из гардеробной герцогини.

Зато вместо Лаллы сюда вошла Валада. Она прикрыла дверь и, подойдя, проговорила едва слышно:

– Личный слуга его величества остановил меня в коридоре и велел передать вам и только вам: нет больше необходимости беспокоиться о Сурийне. О ней следует забыть. Она здесь больше не появится.

Рудена замерла, обернувшись к Валаде.

– Он только это сказал?

– Да. Только это.

– Он говорил, будет ли расследование?

– Нет, не говорил. Я не думаю.

– Верно. Раз это случилось по указанию государя или с его ведома, какое тут может быть расследование… Интересно, что она ещё умудрилась натворить?

– Я думаю, мы об этом вряд ли узнаем, – сдержанно ответила служанка.

– И вряд ли стоит об этом узнавать. Ты права. Исчезла Сурийна – и хорошо. – Рудена расслабившимися руками полезла в причёску вынимать шпильки. Обычно она этого не делала, предоставляя голову горничным, но сейчас от облегчения захотелось поскорее что-нибудь сделать. Хоть что-нибудь, всё равно.

Если к исчезновению любовницы приложил руку сам император, значит, никто не будет ничего расследовать. А значит, Лалле без проблем удастся забрать опийную помаду, и никто на это не обратит внимания.

Дела действительно налаживались…

XI

Пришлось выбрать детский приют в Феро, потому что в родной городишко Севель не отпустили. Её даже из имения выпускали с огромной неохотой, но после долгих и настойчивых просьб разрешили съездить в Феро, ближайший крохотный городок, под охраной и строго без сыновей. После долгих споров и уговоров разрешили взять с собой старшего – помимо четырёх человек охраны и двух помощниц, которые сами по себе были крепкими, обученными и умели владеть оружием.

Жители Феро работали на небольшом заводе удобрений и крохотной фруктовой фабричке, где изготавливали из местных фруктов буквально всё, от джемов и мармелада до уксуса и эфирных масел. В основном же в области занимались сельским хозяйством. Здешние яблоневые, грушевые и сливовые сады прославили область, имелись свинофермы, и везде, конечно, трудились женщины. Одиноких женщин в Феро проживало очень много, заметно больше, чем в среднем по стране, но детский приют был только один. Бедный и сильно переполненный.

Севель было неловко, что её подвезли к приюту на роскошной машине графа, но спорить она не решилась. У неё схватило сердце, едва она увидела обшарпанные стены, вылизанный скверик перед входом, край огорода и одетых в серое бледненьких девочек, которые работали там. Ей показалось, что она в один момент оказалась в своём детстве, даже в животе заурчало – вспомнилось, что такое голод, хотя она не голодала уже многие годы. Замерев на месте, она рассматривала серое угрюмое здание со старыми рассохшимися ставнями и малышек в одинаковых застиранных платьицах, которые тихо, чинно гуляли на травке и даже не решались бегать. Севель знала, почему. В их приюте за беготню и шумные игры строго наказывали.

Девочки всегда должны были вести себя тихо, спокойно, быть незаметными. Их к этому приучали едва ли не с младенчества.

– Мам, – мягко позвал Ованес. – Идём?