Нелюбовный роман (СИ)

Рудена с удовольствием вдохнула аромат лилий, растущих под террасой, и позволила устроить себя для завтрака за чайным столиком. После чего, подав завтрак, слуги удалились туда, где тихий разговор им уже не услышать. И старшая горничная наклонилась поближе к госпоже.

– Хорошо, рассказывай.

– Во дворце довольно тихо. Две новенькие устроили скандал на весь этаж…

– Только пожалуйста, без этого всего. Есть что-нибудь важное?

– Её милость Оливена поручила привести из поместья какую-то другую девушку вместо своей младшей горничной. Велела снова привезти красивую.

– И чему её научил предыдущий случай? Ладно… Пусть пробует. В этот раз её красоткой вместо государя заинтересуется даже не министр, а какой-нибудь конюх. Или чей-нибудь телохранитель.

– Телохранитель – это очень даже и хорошо. Это возможность шпионить за его господином, такое всегда пригодится…

– Ох… Стоит ли ради этого напрягаться? Ну, правда! Можно обойтись меньшей кровью. Ладно, пусть играет, раз ещё не наигралась в эти свои детские игры.

– Госпожа Есения просила вас с ней пообедать.

– Я говорила: называй её достопочтенная, даже в разговоре со мной. Вот однажды ляпнешь кому-нибудь другому, и мне придётся тебя выручать. Не делай глупостей, моя дорогая… Так что ей понадобилось?

– Её горничная, конечно, не сказала.

– Как всегда. Тайны! Вот им не лень… Подготовь мне что-нибудь дневное на твой вкус. Только не белое… Как ты сама, как себя чувствуешь?

– Всё в порядке. – Горничная помолчала и нехотя добавила. – Откровенно говоря, все меня жалеют, а я не чувствую никакой скорби. Признаться (хоть, наверное, это и чудовищно слышать), что после его смерти ощутила и ощущаю только облегчение.

– Да? Всё было настолько плохо?

– Не то, чтобы плохо. И дело даже не в том, что бил. Бил редко. Но до чего же тяжёлый характер, и как же с ним было сложно. Иногда мне казалось, ему нравилось уничтожать, раздавливать собеседника словами, так, чтоб он потом уже и голову поднять не мог.

– Зря я выдала тебя замуж.

– Что вы, ваша светлость! Я вам очень признательна! Спасибо вам за помощь и за приданое тоже. Даже сейчас – положение вдовы в любом случае лучше, чем незамужней.

– Ну, как бы там ни было, меня устраивает, что теперь ты снова будешь жить здесь. Что с твоим домом?

– Его придётся отдать Сильвейе и её сыну. Она требует ещё и второй дом, наследственный, а ещё все те деньги, которые я накопила за время брака – от имени сына. Не знаю, что у меня получится. Эта жадная… женщина совсем разошлась, требует себе буквально всё, даже то, к чему и муж-то не имел отношения. Давит на то, что ей повезло родить наследника. И ей всё мало. Если получит моё наследство и все накопления, наверное, потребует и долговую расписку на будущие заработки.

– Я скажу юристу, чтоб вмешался. Думаю, он сможет поставить твою Сильвейю на место. Приданое, конечно, придётся отдать, но не более того. Всё остальное ты сможешь оставить себе.

– Спасибо, ваша светлость.

– Но кому ты думаешь завещать свои накопления? Когда ты выходила замуж, я надеялась, что ты родишь дочь.

– У моей сестры две, видимо, оставлю им на приданое. Конечно, все будут ждать, что своим наследником я сделаю сына своего мужа. Но из-за его матери у меня нет ни малейшего желания. Хоть это и неправильно. Он всё-таки мужчина, и так должно быть. Но не получается, не могу себя заставить…

Рудена усмехнулась, а потом сразу вздохнула, показывая всем своим видом, какими странными ей кажутся слова горничной, как они нелепы.

– Ты так давно живёшь при дворе и до сих пор не усвоила, что миром правят отнюдь не мужчины? Повторю ещё раз: миром правят деньги и влияние. Тот, кто обладает деньгами и влиянием, всегда будет на высоте. И ты, если захочешь, сможешь выбрать себе ещё одного мужа, на этот раз доброго, спокойного и молчаливого, только смотри в оба. За твоими деньгами и связями пойдёт любой молодой красавец.

– Вы мне льстите, ваша светлость.

– Нисколько. Твоя красота тут ни при чём. Просто тебе нужно помнить: мужу придётся время от времени напоминать, как ему следует обращаться с тобой, чтобы ты оставалась с ним. Полагаю, своему покойному мужу ты об этом говорить не решалась.

– Меня совсем иначе воспитывали, ваша светлость.

– Тебя воспитывали в детстве, а живёшь ты сейчас, и жить именно тебе, а не тому, кто тебя воспитывал. Но, что тут говорить – решай сама, тут твоя воля… Семейные дела, значит? Отлично, буду заниматься семейными делами. Позови ко мне невестку, если она уже готова. Нужно же всё-таки принять глупышку.

Девушка – робкая и хрупкая – вступила на террасу, когда Рудена уже закончила завтракать, и слуги как раз убирали столик. Она выглядела и вела себя лет на пятнадцать, хотя уже была совершеннолетней и замужней дамой. Рудене эта девочка не то чтобы не нравилась, но слегка её раздражала. Рудена придерживалась твёрдого мнения, что высокородные дамы должны в любом случае справляться со своими сложными обязанностями. А с чем может справиться эта худышка со страхом и виной в глазах? Хорошо если совладает с вечерним туалетом и заказом блюд на вечер.