Нелюбовный роман (СИ)

– О том и говорю: нужно сделать намёк, что о его планах известно. Это может заставить его приехать ко двору, чтоб оправдаться – и таким образом он выиграет время. Ему это необходимо, иначе к началу войны он просто окажется без армии. В общем, есть вполне реальный шанс, что он приедет, и тогда нужно удержать его любой ценой. Если графство восстанет без господина, то это будет совсем другой расклад…

– Большое спасибо, ваша милость, что вы решили меня просветить по таким простым и всем известным вопросам! – Немрад усмехался всё ехиднее и холоднее, и Рудена почуяла, что впереди трудности. Она сузила глаза, унимая душевную тревогу. С серьёзными политиками страшно было играть в разговоре, потому что любой неверный шаг мог привести к печальным последствиям. Но сдаваться она не собиралась. Нужно хотя бы попробовать. Не получится… Ну и ладно, она будет гибнуть с мыслью, что честно пыталась.

– Зря ехидничаешь. Пересматривай свою тактику, она уже всем давно известна. Противника надо класть с обеих рук, неожиданно. Я к тому, что иногда самые простые и очевидные приёмы оказываются самыми действенными. Вопрос в том, как их подать.

– Да, но ради этого мне не нужна была бы твоя помощь. Мне нужно то, что есть у тебя!

– Привлекать к этому делу Университет, я повторяю, не следует. Университет сейчас планирует собственную политику и при этом понимает, что ему трудно будет втиснуться во власть. Поэтому известие об измене графа скорее спровоцирует магов встать на его сторону: они захотят сразу повязать по рукам и ногам будущего государя и потом вить из него верёвки. Я другого пути для Университета не вижу. – Магнер сузил глаза. Он был зол. Нужно его успокоить. – Поверь – если получится с помощью магов стреножить графа или уничтожить его, я обязательно воспользуюсь такой возможностью. Лучше прими мою помощь в другом. У меня есть идея, как успокоить предателя, пока он не оказался в ловушке. Лучше использовать для этой цели его столичную любовницу, а не чародеев Университета. Просто послушай…

Сомнение в глазах госсекретаря было для неё опаснее прямой угрозы. Бесполезно давить на правдоподобность, изобретать новые аргументы, делать что-то со своим лицом, пытаться показать искренность. Это только сильнее настораживает. Она старалась говорить меньше, чем хочется, показывала, что больше слушает. И когда убедила собеседника в своей искренности, а заодно и правоте, от усталости, изнеможения уже и не помнила, как именно ей это удалось сделать. Непонятно было, остался ли раунд за ней, или же ей просто дана передышка. Но и то, что есть – удача.

Она садилась в машину в дикой злобе. Злиться на Немрада было малопродуктивно, поэтому волевым усилием перенаправила своё раздражение против кузена, который её подводит, и в утешение баловала себя фантазиями, что именно с ним сделает, когда выдавит из него всё, что только можно выдавить. То есть, не она сама, конечно, а специально обученные люди. Особо продуманными способами.

Пока рано, надо себя попридержать и даже в разговоре с кузеном не выдавать своего нетерпения. Проблема с дураками именно в том, что и на крючке их держать трудно. Они ведь не способны как следует просчитывать последствия своих поступков – могут взбрыкнуть. Ты-то их потом погубишь, но выгода в чём? Только моральное удовлетворение, а по делу – ноль. Нет, кузен сперва должен сыграть свою роль до конца, и только тогда рухнет в пропасть. И она с удовольствием его туда подтолкнёт.

К счастью, у неё есть не только кузен.

Она вынула коммуникатор и, поразмыслив немного, отправила родичу сообщение: «Твой Высокий магистр, похоже, скинул на тебя всю тяжёлую работу, а место приберегает для своего протеже» и добавила чуть позже: «Он даже не азиттиец». После чего «порадовала» родственника добытой её доверенным человеком отсканированной копией письма, где Высокий магистр обсуждал с другим членом Совета возможного азиттийского кандидата. Кандидат был отклонён и обсуждался чисто из вежливости – со своим давним товарищем глава Университета ссориться не хотел и потому делал вид, будто размышляет. Но кузену Рудены эти обстоятельства не могли быть известны, а из текста письма ему этого с налёта не прочитать. Нужно было хорошо знать Высокого магистра и быть внимательным, чтоб заметить, как незначителен его энтузиазм.

Отправила – и отложила технику. Была уверена, что ждать придётся долго, но ответное сообщение прилетело очень быстро. Кузен не сдерживал себя, самое мягкое, что он написал в адрес Высокого магистра: «этот старый подагрический болван». Обида сквозила в каждой строке – можно было подумать, что молодой человек спас Университет самое меньшее от полного разрушения и общей гибели, хотя на деле всего лишь присматривал, как люди Рудены проверяют и налаживают работу в азиттийском исследовательском центре. И он не притворялся – обида была вполне искренняя.

Следующим сообщением пришло: «Я хочу сам занять место этой неблагодарной сволочи» – и чуть позже: «Ты мне поможешь»?