Немец

— До связи. Шалить не буду.

Антон улыбнулся, поискал в телефонной книжке номер дяди Саши, позвонил ему.

— Александр Валентинович, здравия желаю!

— Привет, привет, — отозвался тот. — Ну, как там заграница поживает? Загнивает?

— Разумеется. Настолько, что нет сил отсюда уехать.

— Эй, ты это брось! Остаться решишь — найдем и вернем силой, — с напускной строгостью проговорил Александр Валентинович.

— Знаю, наблюдал ваши возможности. А в действительности, дядь Саш, я же все понимаю. Пусть сейчас это австрийские Альпы, а завтра будет Мюнхен или сад Тюильри в Париже — все это прекрасно, но это другой мир, в котором все не так, как у нас, то есть все, как у людей. Живет он по законам и правилам, к которым мы можем приспособиться, но никогда не сумеем принять… В этом беда наша, наказание. Наша земля держит и не отпускает.

— К чему такие красивые речи? Ты ведь не интервью даешь. И с чего такая меланхолия вдруг?

— Пейзаж навеял.

— Значит, скоро пройдет. И запомни: «Не бегству вверяй свое спасение, но перемене нравов».

— Кто это сказал?

— Иоанн Златоуст. Задолго до нашего с тобой рождения, а также основания Москвы, Воронежа и твоего любимого Мюнхена. Ладно, бывай здоров, если что — звони. Тебе, кстати, от Карена привет.

— Ему тоже передайте. Увидимся!

…Вдоволь насладившись видами озера и Альп, Антон спустился в лобби отеля. Отсюда был прямой выход к Мильштаттерзее. Дорожка, что вилась по еще зеленой лужайке, привела его к озеру. Солнце садилось, был полный штиль. Невзирая на прохладу, Антон, умиротворенный, почти счастливый, целый час простоял на берегу.

Сегодня вечером он увидится с Ритой. Вот бы еще встретиться с Ральфом… Странное дело, но в свои сорок лет он приобрел друга, настоящего, надежного, интересного. В какой-то момент Ральф перестал быть для Антона «немцем Ральфом», а стал ему просто другом.

Да… сегодня свидание с Ритой. Антон уже не раз представлял себе их встречу, и счастье теплом накрывало душу. Сердце трепетало, как у восемнадцатилетнего. Любовь возвращала Антона к настоящей жизни, которую он чуть было не растерял в нескончаемой рутине. Он верил, чувствовал, что Рита — это навсегда. И впервые в жизни слово «навсегда» не пугало, не настораживало и не вызывало сомнений. Он знал теперь, что у него есть шанс изменить свою жизнь. Наблюдая, как солнце исчезает за горными хребтами, Антону было легко не думать о том, любит ли его Рита и как может сложиться их общая жизнь. Он просто ждал вечера. И вечер наступил.

Они договорились встретиться в его гостинице, за ужином в ресторане. Рита пришла ровно в семь часов. Антон заблаговременно спустился в лобби и с показным интересом разглядывал старинное фото отеля, когда она его окликнула.

Они сидели в одном из залов ресторана, где через широкие окна открывался вид на озеро Мильштатт. Администратор, а по совместительству местный сомелье с гренадерской выправкой и гордым нравом швейцара из московского «Националя» времен СССР, не долго думая порекомендовал им самое дорогое вино, и Антон с понимающей улыбкой сообщил ему, что всецело доверяет его вкусу. Несмотря на отмеченную нами ранее славянскую красоту, Рита все же оставалась практичной немкой, и такое ненужное расточительство ей было непонятно. Она еле заметно покачала головой и, улыбнувшись, посмотрела на Антона.

Тот, в свою очередь, не переставая удивляться поворотам судьбы, глаз не сводил с Риты. В этот вечер она показалась ему еще очаровательней, чем во время их первого свидания в Мюнхене и встречи в аэропорту. Он волновался, но волнение было приятным, долгожданным.

— Расскажи, что ты делаешь в этом городе? — спросил Антон, разглядывая бокал с вином.

— Да тебе не будет интересно, — ответила Рита, махнув рукой. — Впрочем, расскажу чуть позже. Очень хорошо, что тебе удалось вырваться. Мне обязательно нужно было тебя увидеть…

— Мне тоже очень хотелось увидеть тебя, — произнес Антон. — Знаешь, в эту самую минуту я ощущаю такое спокойствие, будто все плохое осталось навсегда в прошлом. Мне даже иногда кажется, что я сплю. Причем просыпаться совсем не хочется.

— Антон, я должна тебе сказать… То, что было в Мюнхене… В общем, со мной до тебя такого не случалось. Я повела себя слишком спонтанно, мне кажется, тебя это могло насторожить.

— Что ты имеешь в виду?

— Это трудно объяснить. Послушай, давай уйдем отсюда, погуляем и поговорим.

— Давай здесь поговорим, — возразил Антон. — Тебе тут не нравится?

— Нравится, очень нравится, не в этом дело… Ну, я прошу тебя…

— О’кей, разумеется, — Антон слегка растерялся, попросил счет.

В душу закралось нехорошее предчувствие.

Они прошли по набережной вдоль небольшого причала, где легкая волна чуть нежно плескалась о борта лодочек, поднялись к главной дороге, пересекающей городок от начала до конца. Перед ними выросли стены старинного бенедиктинского монастыря.

— В этот час можно в монастыре гулять? — спросил Антон.

— Конечно, тут можно гулять где хочешь, круглосуточно, — ответила Рита. — Как раз сейчас там тихо и, должно быть, никого нет. Ведь уже почти десять часов вечера. Пойдем!