Немецкие предприниматели в Москве. Воспоминания

В городе я не раз слышал своеобразные высказывания о якобы имеющемся превосходстве русско-французской военной мощи над австро-германской. Популярным было также утверждение, что Франция теперь уже не та, что в 1870 году; теперь численность ее армии уже почти соответствует численности немецкой армии. Не говоря уже о России с ее многомиллионными массами! Поэтому немцам было бы глупо и смешно рассчитывать на то, что в случае серьезного военного конфликта они смогут устоять перед натиском этих двух союзников.

Одним словом, мотив дорожного катка уже тогда прочно поселился в умах англичан.

80. Московский муниципальный заем в Лондоне

Если мне не изменяет память, я уже в мае, во всяком случае, не позже июня 1914 года снова оказался в Лондоне, где мне надлежало заключить договор о втором займе для города Москвы497. На этот раз из‐за невыгодного курса московская городская администрация сначала взяла лишь небольшой заем в форме казначейского векселя, который должен был быть оплачен в Лондоне 15 июля 1914 года. После заключения этой сделки я вернулся в Петербург, собираясь провести там некоторое время, как вдруг, к своей досаде, получил известие из Москвы, что городской голова, Виктор Диодорович Брянский498, намерен 13 июля прибыть в Лондон, чтобы лично получить сумму займа. Разумеется, это был для него всего лишь прекрасный повод совершить заграничное путешествие с супругой за счет городской казны. Я не мог допустить, чтобы Брянский в Лондоне попал в лапы наших конкурентов, и мне не оставалось ничего другого, как пуститься в обратный путь по морю – через Финляндию, Швецию и Ютландию, – проклиная жару и тех, кто лишил меня заслуженного отдыха.

Брянскому с его жаждой путешествий за казенный счет я обязан тем, что не был интернирован в России после начала войны.

15 июля состоялась выплата суммы займа. Председателем правления банка «Лондон Сити энд Мидленд Банк Лтд.»499, выплатившего заем, был сэр Эдвард Холден500, человек, пользовавшийся у британского правительства как советник по финансовым вопросам еще большим доверием, чем, например, господин фон Гвиннер501 у германского правительства. Факт выплаты, как мне кажется, имеет определенное значение для оценки политических воззрений, преобладавших в английском правительстве в середине июля 1914 года: сэр Эдвард ни за что не допустил бы выплаты займа за границу, если бы английское правительство в тот момент ожидало начала войны в Европе.

81. Перед началом войны

Потому что убийство в Сараево, без сомнения, создало новую угрозу войны. Я отказывался верить, что найдется государственный деятель502 503, способный взять на себя такую чудовищную ответственность – развязать войну, которая ввиду многолетних форсированных военных приготовлений неизбежно приведет к невообразимым страданиям миллионов людей и станет преступлением против человечности. Еще 20 июля, прибыв на остров Уайт, чтобы навестить дочь Хильду504, я не верил в возможность приближавшейся катастрофы. Уезжая оттуда и написав сыну Роберту505 в Ливерпуль, чтобы он в случае объявления мобилизации в Германии забрал сестру из пансиона на острове и перевез ее в Дрезден, я полагал, что этого будет достаточно.

Под влиянием полученных в Лондоне впечатлений и вопреки своей прежней уверенности, что если дело дойдет до военного конфликта, то Англия вступит в войну на стороне нашего врага, я начал верить в то, что этот конфликт ограничится континентом. Человеку свойственно принимать желаемое за действительное.

В лондонском Сити не чувствовалось тревоги по поводу того, что Англия, возможно, окажется втянутой в конфликт. Чтобы разрешить мучившие меня сомнения, я навестил барона Бруно фон Шрёдера, главу банка «Дж. Генри Шрёдер и К°»506, чтобы спросить его, будет ли Англия, по его мнению, участвовать в континентальном конфликте. Тот успокоил меня, воскликнув: «Англичане и не думают об этом!»

И я 23 июля 1914 года отправился в Германию. Политическая ситуация день ото дня становилась все более угрожающей: 25 июля Вена предъявила Белграду ультиматум.

Моей главной заботой стала необходимость собрать, насколько возможно, всех своих близких в Дрездене.

1 августа 1914 года жребий был брошен: началась мировая война.

ВАЛЬТЕР МАРК ВОСПОМИНАНИЯ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЯ МОСКОВСКОГО КОНЦЕРНА ВОГАУ