Немецкие предприниматели в Москве. Воспоминания

И тогда летом 1915 года дело дошло до немецких погромов, особенно в Москве. Во время этих погромов, которые происходили по наущению и под покровительством полиции, было уничтожено множество ценных вещей. У солдат и офицеров, отдававших свою жизнь родине на фронте, сжигали дома и квартиры, грабили все, что можно было унести. Но фирма Вогау оказалась в специфической ситуации: на нас натравили московские ночлежки. Утром, еще ничего не подозревая, я поехал в город в контору, но уличные настроения уже показались мне странными, и совсем скоро распространились слухи, что банды двигаются по Москве и грабят немецкие магазины и конторы. Мы закрыли офис и отпустили служащих. Очень скоро последовало «доблестное» нападение на здание нашей фирмы. Все было разбито, каждый письменный стол разломан, даже батареи центрального отопления были отодраны от стены. Вся улица и двор заполнились обрывками разорванных книг и бумаг, на которые под конец вылили красные и черные чернила. Одна банда сразу направилась в кассу, которая у нас находилась в забетонированной комнате, защищенная от пожара и кражи. Несмотря на величайшие усилия бывалого медвежатника, им не удалось в нее проникнуть. Главная причина была в том, что на нижнем этаже мародеры устроили пожар, что мешало работать грабителям и поспособствовало тому, что касса осталась невредимой. В это время депутации уже были у начальника полиции, просили вмешаться, но все оказалось напрасным. Полиция не должна была вмешиваться. Одновременно полностью был разграблен и сожжен чудесный городской дом господина фон Вогау. Дом нашего отца избежал этой участи, поскольку его защитили раненые из нашего лазарета.

То, что случилось с нашим владением в городе, произошло и у очень многих людей в других частях города. После того как разграблены были и питейные заведения и бандиты напились, к ним присоединились многие другие, не брезговавшие хмельными напитками, и этот немецкий погром разросся во всеобщее мародерство, так что полиция была вынуждена вмешаться, чтобы изгнать злых духов, которые все это вызвали.

Мы тем временем поехали за город и сидели там в ужасном расположении духа. Мы не ложились спать, потому что нельзя было предугадать, что принесет ночь. Утром мы услышали, что московские беспорядки распространились на окрестности. Стали строить планы, куда уехать. Мой отец хотел в город к моей сестре Фанни. Мой брат тоже договорился с кем-то из наших знакомых, а я собирался поехать к сестре моей жены Вере, у которой был крохотный домик в 10 верстах от Москвы. Я взял рабочую лошадь, усадил мое семейство в повозку и отправился в путь. По дороге я встретил семью Вогау, у которых было имение примерно в пяти километрах от нас. Они шли из имения пешком и торопились на железную дорогу. Они сообщили, что я уже не смогу достичь своей цели, так как именно в этом направлении двигаются погромщики, выискивающие имения и загородные дома немцев, чтобы туда нагрянуть.

Так что ехать дальше не было смысла. Мы повернули и отправились обратно в имение, из которого тем временем уехали родители и все остальные. Настроение было ужасное, но надо было все же накормить семью. Во время обеда я вдруг услышал, что меня зовут. Я вышел и увидел нищего, которого уже годами поддерживал. Этот мужчина пришел пешком из города, чтобы предостеречь меня и сообщить, что сегодня в ночлежках нанимают людей, чтобы разграбить и наше имение. Этот человек чрезвычайно меня растрогал.

Вскоре после этого так же пешком пришел один сахарный маклер, который был очень предан мне. У него был знакомый в полиции, и от него он узнал, что терять время больше нельзя. Мы двинулись в путь пешком, не зная, куда направиться. От станции с приключениями доехали до города и сквозь горланящие пьяные орды грабителей стали пробираться к Ярославскому вокзалу с идеей поехать в Ярославль на Волге, потому что это был ближайший город, в котором был наш филиал. Мы вовремя покинули имение, к вечеру того же дня его сожгли: все жилые дома, все хозяйственные постройки, оранжереи и все остальное. Единственным уцелевшим зданием был наш загородный дом.

Все было полностью разграблено. Унесли все, что можно было забрать, но дом не сожгли. Этому воспрепятствовали наши слуги вместе с крестьянами соседней деревни. Мне было бы легче, если бы его тоже сожгли, поскольку использовать строение уже было нельзя. За два дня мы лишились всего, чем владели в городе и за городом. Господин Гуго фон Вогау, у которого были чудесные вещи, остался только с тем, что поместилось в чемоданчик. Подобное случилось со многими, великая победоносная битва велась против невинных безоружных мирных жителей.