Немецкие предприниматели в Москве. Воспоминания

«Ценкер и К°» делали с Гинцбургом огромный оборот. Гинцбурги проворачивали крупнейшие по тем временам сделки в векселях и отсылали все срочные московские и провинциальные векселя нам на инкассо813, мы тогда взимали с Гинцбурга за инкассо половину процента.

Сегодня такая ставка вызывает недоумение, но тогда не было телефона, не было банковских филиалов в провинции, все шло через частные банки, и только в Москве у нас ежедневно с утра до вечера находились в дороге несколько биржевых агентов, чтобы инкассировать гинцбурговские векселя. Вы знаете московские расстояния, нужно было ехать на извозчике, трамвая не было. Позднее, когда между банками началась жестокая конкуренция, нам пришлось понизить ставку, сначала до одной четверти процента, потом до одной тысячной, а затем до половины тысячной. При этом мой дядя Маттерн говорил: «Скоро придется еще и приплачивать Гинцбургу».

Крупные обороты имели и изнаночную сторону. Зачастую у нас в портфеле лежало несколько миллионов таких векселей, срок оплаты которых еще не наступил, что отнюдь не мешало Гинцбургу заранее распоряжаться данными суммами. И нам приходилось иной раз идти на полтора миллиона кассового аванса для фирмы, а поскольку, как я уже писал Вам ранее, чужих денег у нас в текущих расчетах не было, нам это не всегда доставляло удовольствие, однако намекнуть на это фирме мы никак не могли.

Петербургский дом Гинцбурга поручил нам также третьего числа каждого месяца трассировать814 крупные суммы во франках на его парижский дом. За год несколько миллионов франков уходили «И. Е. Гинцбургу» в Париж, на петербургский счет, который располагал эквивалентной суммой в рублях. Коммерчески это называется беззастенчивым деланием денег! Незадолго до краха вексельные поручения вдруг полностью прекратились. Мы тогда даже не подозревали, каковы обстоятельства Гинцбурга, и сожалели об инциденте, но после катастрофы могли только поблагодарить Горация и Грубе, что они уберегли нас от огромного убытка, а то и возможного краха, ведь иначе нам как трассантам815 пришлось бы скупить все переводные векселя и оплатить их.

Чтобы доказать Вам, как строго Гораций Гинцбург придерживался своих еврейских обычаев, опишу один званый обед, на котором я совсем молодым человеком присутствовал в Петербурге у Владислава Ляского816, тогдашнего директора Петербургского международного коммерческого банка (предшественника Ротштейна). Ляский был давним близким другом моих родителей, я нанес ему визит, и на следующий день он пригласил меня на обед. За столом собралось 14–16 господ, la fine fleur de la haute finance de St. Petersbourg817. До сих пор как наяву вижу все эти седины. Во главе стола – сам Ляский, рядом с ним – Ламанский818, директор Государственного банка, Гораций Гинцбург, старый Э. М. Мейер819, Кларк820 из «Кларк и К°», англичанин, Георг Брандт, директор Частного банка821, Зак, директор Петербургского учетного банка822, Грубе, Гольдштанд823 и Нотгафт824, директора Международного коммерческого банка, Кох825, племянник Ляского, а рядом с ним – моя скромная персона. Александр Кох был примерно моим ровесником.

Говорили о многом, также и о Л. Кнопе, чьи крупные предприятия были у всех на устах. Особый слуга, обслуживавший только его, подавал Горацию Гинцбургу особые блюда. Я спросил у своего соседа по столу Коха, что это означает, он ответил, что Гораций Гинзбург как ортодоксальный еврей ест только кошерные блюда и в данном случае привез своего еврейского повара и своего слугу. Эта особенность произвела на меня тогда странное впечатление. Мне кажется, едва ли нынешние евреи, наводнившие теперь Россию, настолько строги в своих взглядах.

Волею странного случая вскоре после краха и падения Гинцбурга другой банкирский дом, с которым мы долгие годы были тесно связаны, тоже прекратил платежи. Я говорю о лондонском доме «Братья Баринг». Мой дядя Маттерн после этих двух несчастий никак не мог прийти в себя. Не то чтобы мы понесли убытки, нет, этого не случилось, но что «И. Е. Гинцбург» и «Братья Баринг» обанкротились, у него в голове не укладывалось. Благодаря Английскому банку и гарантиям первых банкирских домов Лондона Баринги со временем снова оказались на плаву, но давний ореол «Братьев Баринг» исчез, и одни только «Сыновья Ротшильд и К°» сияли на финансовом горизонте Лондона.

На сегодня довольно, дорогой друг, в следующий раз напишу еще.

Преданный Вам,

Андреас Ценкер

Париж, XVI округ,

ул. Ремюса, 27

22 апреля 1926 г.

Дорогой господин Шпис,

Я запомнил Ваш новый адрес – Берлин, Тауэнтцинер-штрассе, 10 – и надеюсь, что следующие мои сообщения не попадут в категорию «писем, которые до него так и не дошли»!