Немецкие предприниматели в Москве. Воспоминания

Это проявлялось в сотнях вещей, в том числе и в отношении русского народа к социализму, для которого он созрел в меньшей степени, чем какой бы то ни было другой народ.

В 80‐е годы социализм и в Западной Европе был модным явлением в среде интеллектуальной молодежи. В молодой же, еще незрелой России марксистское учение – как реакция на систему правления Александра III – овладело широкими слоями учащейся молодежи. Около 80% всех студентов – главным образом из лишенной традиций мелкобуржуазной среды, включая сыновей священников, – были или стали социалистами и остались таковыми после поступления на службу на скромные государственные и прочие места, которые были им доступны.

Из этих пролетариев умственного труда чаще всего рекрутировались и заводские инспекторы, большинству из которых были не по плечу стоявшие перед ними важные задачи315.

Выше я уже упоминал первую, большую волну стачек, охватившую в начале 90‐х годов Московский промышленный район. Тогда отнюдь не везде объявленная забастовка имела столь милый и безобидный конец, как у нас в Болшеве. На других фабриках дело доходило до трагических событий, проливших свет на набирающее обороты революционное движение. Я приведу в пример события, произошедшие на прядильной фабрике километрах в тридцати от Болшева, потому что они ярко характеризуют как упомянутых знаменитых фабричных инспекторов, так и психологию тогдашнего фабричного рабочего.

Техническим директором этой фабрики – как, впрочем, и большинства русских прядилен – был англичанин. За восемнадцать лет работы он зарекомендовал себя как хороший – я бы сказал нормальный – директор. И тут началась забастовка. Двухтысячная толпа пьяных, кричащих и отчаянно жестикулирующих рабочих собралась в фабричном дворе, чтобы выдвинуть директору свои требования. Того, к несчастью, найти не удалось. Этот трус, вместо того чтобы успокоить толпу, не нашел ничего лучше, как сбежать. Ободренная этим обстоятельством, толпа угрожающе двинулась на англичанина. Тому не оставалось ничего другого, как под защитой своего револьвера ретироваться to his castle316. Толпа попыталась взломать дверь. Англичанин открыл ближайшее к входу окно и принялся отпугивать бунтарей выстрелами в воздух.

Тогда с десяток рабочих пробрались в дом с задней стороны: давно сбежавшие слуги, конечно же, оставили черный ход открытым. Англичанина схватили сзади, обезоружили и выбросили в окно на радость толпе.

То, что произошло дальше, было чудовищно, непостижимо: толпа разорвала англичанина на куски. Там валялась рука, там нога, там голова убитого… Как рассказывали очевидцы, озверевшие от выпитой водки и вида крови бабы скакали на метлах с ликующими воплями вокруг останков несчастного директора.

Эта история стала известна в Москве. Английский консул сообщил о случившемся послу в Петербурге. Тот добился от правительства немедленного и тщательного расследования трагедии. Чтобы восстановить законность и порядок, на фабрику отправили батальон солдат. Тем временем прошло несколько дней; рабочие проспались и осознали весь ужас случившегося.

Позже командир батальона в своем донесении описал то, как встретили солдат рабочие.

Они вышли им навстречу с иконами и с пением государственного гимна, поэтому он не счел нужным предпринимать против них каких бы то ни было действий, поскольку они показали себя верными подданными его императорского величества.

Было бы ошибочно, сравнивая эту трагедию с мирным исходом забастовки на нашей фабрике, сурово и бескомпромиссно осуждать рабочих прядильной фабрики и хвалить наших красильщиков. В обоих случаях мы имеем дело, по сути, с неразумными детьми, далекими от понимания границ между добром и злом, с детьми, которым необходима твердая, но справедливая рука.

Я не знаю, чем закончилась бы наша забастовка, если бы переговоры с рабочими вел фабричный инспектор.

Волна забастовок в 90‐е годы стала началом рабочего движения, которое, усугубляемое реформами Витте (вызвавшими слишком быстрое и потому губительное развитие промышленности и скопление рабочих масс в немногочисленных промышленных центрах) и ускоренное поражением России в Русско-японской войне, привело к Первой русской революции 1905 года, а после невыносимых страданий военных лет переродилось в большевизм.

В безнравственности широких народных масс в России была виновата русская церковь с ее необразованным духовенством, основное внимание уделявшим пышным богослужениям; священники не годились на роль пастырей, учителей народа. Поэтому по-детски наивная, от природы набожная душа русского крестьянина внутренне была далека от христианского учения, пребывала в плену суеверий и была связана с церковью исключительно благодаря пышным, исполненным мистики формам богослужения и силе привычки. А разве у нас в Германии в XIV веке было иначе?