Немецкие предприниматели в Москве. Воспоминания

Тагиев, выплатив 20 000 рублей наследникам армянина, стал полновластным хозяином участка, оказавшегося вскоре самым нефтеносным во всем бакинском районе: долгое время этот участок ежегодно давал до миллиона тонн сырой нефти. Кажется, в 1895 году Тагиев продал свои скважины за 500 000 фунтов Лондонскому синдикату, который уже через полтора месяца перепродал его ad hoc основанной английской компании Russian Petroleum and Liquid Fuel C° Ltd. за миллион фунтов стерлингов. Несмотря на размер своего капитала, эта компания уже в первый год своего существования смогла выплатить 40% дивидендов! Участок оказался поистине неиссякаемой золотой жилой, которая, однако, в конце концов только из‐за английской бесхозяйственности иссякла раз и навсегда.

Когда я в 1902 году познакомился с Тагиевым, его состояние оценивалось в двадцать миллионов рублей. Значительную часть его он потратил на общественно полезные нужды. Он построил большую, причем первую в мире среднюю школу для мусульманских девочек, театр, который безвозмездно передал городу Баку (сохранив, однако, за собой право собственника); наконец, чтобы обеспечить заработком многочисленное женское население, в силу естественных причин лишенное возможности работать в нефтедобывающей промышленности, открыл большую хлопкопрядильную и ткацкую фабрику, которая стоила этому филантропу много денег из‐за огромных потерь рабочего времени, связанных с постоянными болезнями детей работниц.

Одним словом, Тагиев был во всех отношениях настоящий человек, боготворимый татарами и уважаемый остальными жителями города. Я сказал «во всех отношениях», имея в виду и его семейную жизнь: в семидесятилетнем возрасте он женился на двадцатилетней дочери русского генерала-мусульманина420, от которой у него было на моей памяти двое детей421. Кстати, заметив, что его племянник положил глаз на его молодую супругу, он велел его зарезать.

Наряду с татарами важную роль в Баку играли ненавидимые ими армяне. Не в численном отношении – ибо их родиной (на русской земле) были Эриванская и Елизаветпольская губернии, а в Баку находилась лишь небольшая армянская диаспора; главным фактором было их социальное положение. Как самый умный и образованный народ Кавказа, они и в Баку заняли ключевые позиции, главным образом в нефтедобывающей промышленности.

Манташевы и Гукасовы, носители русифицированных армянских фамилий, но остававшиеся армянами, были в первых рядах бакинской элиты и занимали достойные места в международной нефтеторговле.

Благодаря своему секретарю, армянину Мосдичяну, казавшемуся на фоне своих далеко не безупречных соплеменников белой вороной, я довольно близко познакомился с патриархальными обычаями и образом мыслей этого народа.

Если не считать армянского крестьянина, непритязательного труженика, то в русской поговорке «Один грек обманет десять евреев, а один армянин обманет десять греков», пожалуй, есть доля правды. Как бы то ни было, армяне в коммерческом плане не так опасны для третьих лиц, как евреи; однако они не способствуют развитию экономики в той мере, как евреи, потому что в своей алчности идут только на сделки, сулящие богатую прибыль. Они слишком привязаны к своей толстой мошне.

Интересным было для меня открытие (которое я здесь вовсе не намерен возводить в ранг аксиомы), заключавшееся в том, что утратившие свои родные кавказские корни и европеизированные армяне легко теряют внутреннее равновесие, потому что не умеют наводить мосты между своей армянской цивилизацией и европейским миром. Так, я познакомился с Баку с одним высокообразованным армянином родом из какого-то кавказского горного селения, который окончил гимназию в Лейпциге, потом там же учился в университете. Он испытывал невыразимые муки от той непреодолимой бездны между ним и его живущими по старым, патриархальным армянским обычаям родственниками, которую осознал, вернувшись домой. Он практически потерял родину и людей, которых любил, и в конце концов пришел к выводу, что непосредственный переход из средневековой среды в светлое, лучезарное царство европейской культуры (как он выразился) слишком резок и опасен. Что армянам следует отправлять своих сыновей в Лазаревский институт422 в Москве, потому что Россия – это своего рода переходный этап от азиатской к европейской культуре; лишь сыновьям этих сыновей, возможно, удастся успешно европеизироваться в Западной Европе.

Эти внутренние противоречия между двумя культурами стали причиной гибели моего армянского друга: он покончил с собой.