Немецкие шванки и народные книги XVI века

В одно прекрасное воскресенье попу пришла охота заработать гульден, о чем он и предупредил целовальника, дабы тот потом не отнекивался. Целовальник пришел в церковь с хорошей компанией; они расположились как раз напротив кафедры, чтобы поп смутился и не отважился на нее взойти. Когда он пришел и увидел стоящих, душа ушла у него в пятки, однако он скрепя сердце взошел на кафедру и долго стоял там, онемев, поскольку целовальник со своей компанией не спускал с него глаз. Наконец он все-таки начал читать Евангелие и даже произнес коротенькую проповедь. Потом, прочитав покаяние и отпущение, он стукнул кулаками по кафедре и сказал: «Энгельхард, деньги на бочку! Башмаки порвались!» И каждый мог смекнуть, поднялся ли поп на кафедру ради заблудших овечек или ради гульдена.

Когда поп спустился с кафедры и закончил службу в церкви, целовальник пригласил его со всей честной компанией в кабак, и они порядком напоили попа. Когда он захмелел, его уговорили отдать гульден в уплату за пьянку; так что, ничего не имея до проповеди, он ничего не приобрел и после нее, разве только ушел пьянехонек.

52

КАК НЕКТО ПО ПЬЯНОМУ ДЕЛУ НАХЛОБУЧИЛ НА СВОЕГО КУМА ШЛЯПУ С МОЧОЙ

На вечерних пьянках чудить не возбраняется, особенно когда осушен пятый кувшин и святой Гробиан23 уже не таится, дерет свои струны прямо у своего корыта, куда созывают свиней во все колокола; тогда уже каши маслом не испортишь: чем паскуднее, тем приятнее, чем пуще, тем слаще. Так оно и произошло на вечерней пьянке с двумя добрыми приятелями, которые были к тому же кумовьями и занимались одним ремеслом; с обоими, признаться, я водился и вожусь до сих пор.

Случилось однажды так, что хоронили собрата по цеху. Как только погребение состоялось, некоторые мастера уговорились отправиться в цеховую залу и как следует выпить, чтобы не поминать покойника лихом. Войдя в залу, они встретили своих, расселись и заказали обильное угощение. Словом, один из двух приятелей быстро набрался и не прочь был выйти из-за стола, чтобы отлить. Кум сидел с ним рядом, и, норовя протиснуться мимо него, наш пьянчужка не скрыл, в чем дело. А тот сказал: «Так вот из-за чего вы встаете? Возьмите мою шляпу и отлейте в нее!» Пьянчужка не заставил себя два раза просить, взял шляпу и помочился в нее под столом, так что шляпа наполнилась до половины, но никто ничего не заметил. Однако шляпа начала изрядно протекать, и добряк смутился, молвив своему куму: «Куда же теперь шляпу-то девать?» А куманек сказал: «Невдомек вам, что ли, где полагается быть шляпе?» Тот не заставил себя дважды просить, взял и надел шляпу на своего кума, так что моча потекла по его волосам, по бороде, забрызгала его с головы до ног, и, прежде чем другие раскумекали, непоправимое произошло: он весь намок и омылся. Что было делать дальше? Не ругаться же! Как-никак сам предложил для этого свою шляпу. А вся компания так и покатилась со смеху; напрасно они дергали друг друга за полы, все равно не могли утихомириться. Когда все прочухались от смеха, мир был восстановлен, и кумовья остались добрыми задушевными приятелями, иначе их изгнали бы из братства святого Гробиана.

53

СЛАВНЫЙ КУТИЛА СОЧИНЯЕТ ПЕСЕНКУ, ЗА ЧТО ФУГГЕРЫ24 ОПЛАЧИВАЮТ ЕГО СЧЕТ

Когда в 1530 году в Аугсбурге заседал рейхстаг, в забавную передрягу впутался придворный певец герцога Вильгельма Мюнхенского. То был знаменитый музыкант и композитор, а по имени звался Н. Грюненвальд. Он был знатный собутыльник, не довольствовался тем, что подавали на стол милостивого князя, его господина, а искал повсюду хорошую компанию себе под стать, и когда находил ее, пировал и пьянствовал без устали, нередко спускал все полученные подарки и наличные деньги, оплачивая выпивку и закуску. Однако не все коту масленица; кутила задолжал трактирщику восемь гульденов, а герцогу Мюнхенскому с другими князьями и представителями других городов пора было уезжать.

Хозяин пронюхал об этом и взял Грюненвальда в оборот, требуя долг. «Любезный хозяин, — сказал Грюненвальд, — ради хорошего дружелюбного общества, долго собиравшегося под вашим кровом, не настаивайте на сей раз, пока я не вернусь в Мюнхен. Сами видите, сейчас я в некотором замешательстве. Да и не так уж много я вам должен. Поверьте мне, я вам вышлю деньги со дня на день. Их у меня в Мюнхене достаточно, есть и кое-какие драгоценности, так что я расплачусь».