Немного больше, чем любовь

– Извините, – пробормотал Пашка и на всякий случай отодвинулся подальше.

– Вежливый какой! – восхитился мужчина. – Будь добр, посиди тихонечко.

Павел кивнул и мучительно покраснел.

Где-то там, за его спиной, лежал в беспамятстве капитан Ильинский. Да и мужчина этот – почему-то назвать его браконьером даже про себя Пашка никак не мог – вряд ли был один. Знать бы еще, что именно – или кого – они забыли на острове. Впрочем, ответ на этот вопрос был очевиден: капитан Ильинский определенно знал слишком много. Пашка поежился. Оставалось надеяться, что Берг уже встретился с Алькой и они вышли в море, погрузив тюлененка на борт «Флиппера». А значит, совсем скоро они будут здесь…

Нужно просто подождать.

Оранжевый борт береговой охраны Пашка заметил первым и тут же прикрыл глаза, испугавшись выдать свое волнение.

Мужчина рядом встрепенулся: видимо, тоже увидел катер. Он вскочил на ноги и дернул Павла за ворот штормовки, заставляя подняться, а после практически потащил к скалам, крепко ухватив за запястье. Теперь их совершенно точно не было видно с моря. Внезапно накрыло осознанием, что про сигнальную ракету он забыл. Пашка даже застонал сквозь зубы, понимая, что этим только привлечет к себе ненужное внимание, но ничего не мог с собой поделать. От жгучего стыда, охватившего его нутро, стало трудно дышать.

Надеясь справиться с паникой, Павел начал медленно считать про себя вдохи и выдохи. Примерно на тринадцатом где-то далеко послышался шум второго мотора, а следом прибрежную тишину разорвал хлопок сигнальной ракеты. Пашка удивленно открыл глаза и увидел, как улыбается капитан Ильинский, с трудом удерживая на вытянутой руке сигналку. А следом раздался выстрел – и Пашка провалился в темноту.

Эпилог

В больничном парке было до странного тихо. Наверное, потому что в детском корпусе строго соблюдали тихий час, а по меркам врачей Пашка был еще ребенком. Только чудом ему удалось выскользнуть из палаты незамеченным и пробраться к беседке, где его ждала Эльза. Хмурый, бледный, в больничной пижаме и с повязкой на голове, Пашка совсем не казался себе героем. Отнюдь. Рядом в палате интенсивной терапии лежал серьезно раненый капитан Ильинский. Жизнь его была уже вне опасности, но Павел так и не смог простить себе ту слабость, из-за которой он проморгал нападение. Остальные думали иначе, но Паше от этого было не легче.

Как он оказался в больнице, Павел не помнил.

Первой, кого он увидел, придя в себя, была мама. Бледная, измученная, постаревшая, Лизавета Колбецкая смотрела на сына и даже не пыталась скрыть слез.

– Прости… – прошептал он, с трудом шевеля губами. В горле пересохло, и казалось, что язык распух.

Пашке стало отчаянно стыдно за свой поступок. Но в то же время он понимал, что не мог поступить иначе.

– Это было очень глупо, Павел, – ответила мама, грустно улыбаясь. – Но вы спасли жизнь, и не одну. Наверное, я не имею права тебя ругать.

– Можешь меня ругать, сколько нужно… – он все-таки закашлялся, и мама помогла ему сделать пару глотков воды. Это оказалось необычайно сложно.

О том, что Янек Берг вернулся к залежке, едва увидел сигнальную ракету, Пашка тоже узнал от мамы. Браконьеры, загнанные в ловушку между высоким берегом и морем, вынуждены были сдаться береговой охране. А Алька так и сидела на пляже, обнимая тюлененка, пока ее не нашел катер спасателей.

– Алевтина нам все рассказала. И про ваш глупый план, и про то, как вы умудрились подставить Берга, – строго произнес отец.

К вечеру Павел уже мог уверенно сидеть на кровати, облокотившись на гору подушек за спиной. Юноша покраснел и виновато отвел глаза.

– Безусловно, Бергу стоило вернуть вас в порт… – продолжил отец, делая вид, что не замечает его смятения, – но капитан Ильинский действительно был на грани, и любое промедление могло стоить ему жизни. Ян поступил так, как считал нужным. И это решение было верным, хотя ты и оказался на больничной койке. Между прочим, по собственной глупости, Павел! – отец все-таки сорвался на крик. – Как можно быть таким безответственным, Павлик?!

Пашка тяжело вздохнул. На шум в палату заглянула обеспокоенная медсестра. Отец устало потер переносицу.

– Паш, когда нам сообщили, что ты в больнице… Что тебя нашла береговая охрана, мы чуть с ума не сошли.

– Я правда не хотел, пап… – пробормотал Пашка, – но я не мог иначе. Я не мог их оставить. А Алька…

– Главное, что теперь все в порядке, и скоро ты вернешься домой. От экзаменов тебя освободили. Что уж там скрывать, вы с твоими друзьями стали настоящими героями! – Алекс Колбецкий улыбнулся. – Никогда не думал, что из моих сыновей именно ты пойдешь по стопам Станислава. Он тоже любил быть героем. Отдыхай, парень. Все хорошо, что хорошо кончается!

Спустя еще сутки его перевели в общую палату.

Вот уже две недели с тех самых пор, как лечащий врач разрешил посещения, Эльза каждый день приходила к нему после школы.

Сначала было не до разговоров: голова отчаянно болела; от яркого света слезились глаза и постоянно хотелось спать.