Немного любви в холодном Мэноре (СИ)

Вместо мягкого бархата кожа чувствовала острые осколки и обжигающее пламя. Она впала в такое оцепенение, что даже не заметила печального взгляда женщины с портрета, та плакала вместе с Гермионой. Леди Эдвена Малфой тихо наблюдала за юной девушкой, которая стала заложницей Малфой-Мэнора и несправедливой судьбы-злодейки.

В эту ночь мать Люциуса впервые за свою жизнь и существование на портрете наблюдала, каково это: чувствовать всепоглощающую боль и жгучее горе в венах, вместо крови. Гермиона так много пережила в стенах этого поместья, хотя ей было предначертано познать в них только счастье и любовь. Мэнор дарил ей разрушения и жалкие горстки пепла мечты. Терзал её душу.

До самого утра Гермиона не сомкнула глаз, только перекатывалась вдоль деревянного пола кабинета. Казалось, каждый уголок комнаты был пропитан солёными слезами и разводами туши. Диван разодран, а на руках засохла кровь. Хрустальная ваза разлетелась в мелкие дребезги, оставив вмятину на стене. На миг Гермионе показалось, что рассвет забрал с собой ту маленькую капельку сил, что в ней ещё оставалась и она провалилась в сон.

Министерство магии Великобритании. Полдень.

Пустота. Внутри неё не отзывалось абсолютно ничего. Она держалась по правую руку от Тома и совершенно не вслушивалась в то, что он ей говорил. Вместо наставлений перед её первым публичным выступлением — в голове до сих пор эхом отдавались вчерашние слова. Гермиона не помнила своих родителей, даже имён их не знала, а в неё просто швырнули тем фактом, что их беспощадно убили.

Хотелось упасть прямо тут, посреди Атриума, закрыться руками от всего мира и утонуть в собственных слезах. Если ещё пару дней назад она дрожала от страха показаться с речью перед сотней волшебников, то теперь дрожь била по всему тела из-за нестерпимой боли.

— Твой выход, пташка, — Том легко подтолкнул её в спину. — Вперёд!

Неуверенный шаг и Гермиона стоит перед толпой работников Министерства и гостей из других стран. Сотня незнакомых глаз уставились на девушку, а ей хотелось лишь расплакаться. В голове не было ни единой здравой мысли, слова путались, а в горле ещё с ночи стоял ком. Пушистые ресницы были мокрыми, губы искусаны до крови и до омерзения пересохли. Под глазами красовались тёмные полумесяцы, а на бледных костяшках — засохшие бордовые подтёки. Но ведь этого никто не видит, Том изрядно постарался, чтобы массы увидели лишь красивую упаковку. Все ждут.

— Рада всех вас приветствовать в этот день, — монотонно и пусто. — Мне до одури в голове приятно, что столько уважаемых волшебников и ведьм прибыли сегодня в Министерство.

Слова начали вылетать на автомате, она даже не слышала саму себя. Тонкие пальцы крепко сжали трибуны, а мышцы до боли напряглись.

— Я не хочу слишком долго разглагольствовать на тему того, какой должна быть нынешняя политика волшебного мира и какие порядки в нём должны быть. Мне кажется, что если вы уже находитесь тут — то разделяете новые взгляды. Я очень рада, что Лорд оказал мне такую честь и назначил своей правой рукой. Самое важное, что меня беспокоит на данный момент — это… — Гермиона набрала побольше воздуха в лёгкие. — Это сохранение чистокровных семей волшебного мира. «Священные двадцать восемь» — это прошлое, настоящее и будущее, и мы должны приложить все усилия, чтобы сберечь их. К огромному сожалению, Война унесла очень много жизней и нанесла по нам непоправимый удар.

Гермиона чувствовала, как мысли постепенно покидают голову. Она понимала, что ей нужно заканчивать речь и уходить, иначе она рухнет прямо тут. Каблуки на ногах уже ходили ходуном от дрожи.

— Судьба подарила мне такую прекрасную возможность, как обзавестись друзьями в лице семьи Малфоев, — голос девушки дрогнул на фамилии. — Эта семья входит в «Священные двадцать восемь», являясь старинным чистокровным родом, и они всецело разделяют мои взгляды. Нарцисса Малфой — моя близкая знакомая, которая является примером истинной хранительницы семейного очага и просто доброй женщины, а Драко и Люциус — опора миссис Малфой и очень искренние люди. В своё время эта семья помогла мне встать на ноги и справиться с нелёгким положением. Я считаю, что именно таким должно быть всё новое магическое общество…

Сердце просто вырывалось из груди. Гермиона постаралась выдавить из себя что-нибудь ещё, но безуспешно. Нужно было поскорее убираться, но ноги не слушались. Помимо накатившего чувства паники, ситуацию накаляли взгляды из толпы, а точнее взгляд. Один. Рыжая девушка стояла в самой гуще людей, под руку с молодым человеком, и прожигала Гермиону взглядом.

Создавалось впечатление, что та смотрит в самую душу, обнажает её и вливает кипяток в самое нутро. Становилось жарко, некомфортно, невыносимо тяжело. Хотелось опрокинуть на себя ведро ледяной воды, чтобы пожар под кожей наконец потух, но вряд ли бы это помогло.

— Благодарю всех за внимание, — она отпихнула от себя Тома и унеслась прочь. — Мне нужно побыть одной…