Немного любви в холодном Мэноре (СИ)

Тяжёлый взгляд из портретов провожал Гермиону вдоль коридоров. К собственному сожалению, они понимали, что это только первые шаги девушки в долгом и тернистом пути предательств, обмана и боли. Первые шаги в новом пути, потому что один такой она уже прошла. И к сожалению, или к радости, она забыла его и теперь осталась без инструкций.

========== Глава 10. Игра в чувства. ==========

Малфой-Мэнор. Март, 2002

Весна быстро вступила в свои права. Снег растаял с первым же днём. Оттаяли огромные глыбы льда на крыше поместья. Всем своим видом природа показывала, что весеннее тепло просачивается под корку и возвращает всё вокруг к жизни. Всё, кроме Гермионы Грейнджер.

Драко наблюдал за ней две недели и ничего не изменилось. Абсолютно. Она неизменно сидела в кресле, закрыв глаза, но не спала. Это можно было понять по дрожащим ресницам и рваном движении грудной клетки. Еда на столике оставалась нетронутой, лишь менялись тарелки и их содержимое. Он не видел, как она ест или спит, даже не видел, чтобы она пила воду. Иногда Драко казалось, что она бы и дышать перестала, если бы только могла. Он видел, чувствовал, чего ей хотелось больше всего на свете: перестать дышать, перестать жить.

Книги, которые он принёс несколько дней назад, успели покрыться тонким слоем пыли. Глупо было полагать, что романы привлекут её внимание. Вокруг Гермионы образовалась непроглядная пелена боли, страха и отчаяния. Даже белые розы, которые он срывал для неё каждое утро — к вечеру уже увядали. Нежные бутоны не успевали распуститься прежде, чем осыпались на ковёр.

— Гермиона, — он стоял на коленях у её ног. — Прошу, поговори со мной.

Но она молчала. Выжженная, разбитая на сотни осколков, пустая и мёртвая. Сейчас Драко знал разницу между той Гермионой, которую увидел впервые в Мэноре и этой, которая сидит перед ним. И это его пугало. Пугало, что измученная пытками девушка, которую он тогда считал мёртвой — была живее всех живых. Она хотя бы что-то чувствовала, что-то переживала, а сейчас перед ним безжизненная кукла.

— Милый, — рука Нарциссы коснулась волос Драко. — Пойдём.

Он чувствовал себя не менее побитым жизнью. Драко смотрел на Гермиону, и его сердце разбивалось, видя её такой. Её глаза подёрнулись пеленой тумана горя. И теперь ему оставалось только молиться, чтобы она никогда не вспомнила кого она обрекла на смерть. Если таким как он, позволено обращаться к небу с молитвами.

Спальня Нарциссы была тем самым местом во всём поместье, где всё ещё пахло уютом и любовью. Но даже тут Драко чувствовал себя чужим. Его нутро отвергало столь тёплое пристанище. Совместные семейные колдографии, вазочка с конфетами, клубок ниток для вязания — всё это было таким неправильным для Малфой-Мэнора.

Драко считал, что поместье давно превратило в труху те вещи, которые не пахли смертью, одиночеством и ненавистью. Но Нарциссе удалось сохранить кусочек былого Мэнора, оградить его от кровожадных лап Войны.

— Как она? — обеспокоено спросила миссис Малфой, усаживаясь рядом с сыном.

— Всё так же, мам, — устало ответил Драко. — Ничего не меняется. Я не знаю, что с ней будет.

Он действительно не знал. Впервые за всю Войну он не знал, что будет с человеком. Драко всегда знал, что ждёт человека в будущем. Знал, кому суждено умереть, а кому выжить. Знал, кого пощадят, а кого казнят. А сейчас он смотрел на Гермиону и терялся в собственном незнании. Единственное, что было понятно, как белый день — это то, что она нужна Тёмному Лорду и он найдёт способ использовать её.

— Тебе нужно отдохнуть, родной, — Нарцисса нежно обняла сына. — От того, что ты не спишь, сидя возле неё — легче не становится. Ты нужен ей сильным.

— Я ей не нужен, — Драко сбросил руки матери. — Как ты не видишь? Ей никто и ничего не нужно. И жизнь не нужна. Ей нужна душа, которую Тёмный Лорд выжег до основания.

— Она сильная, она справится, — голос Нарциссы дрожал. — Справлялась уже. Ты её недооцениваешь, Драко. Ты же смог исцелить свою душу, и у неё обязательно получится.

— И что ты же ты подразумеваешь под исцелением моей души?

— Ты любишь, а любовь всегда исцеляет, сынок.

— Тебе сильно помогла любовь? — Драко сверлил мать взглядом. — Где же тогда отец?

— Да, сильно. Если бы не любовь — я бы давно гнила под шестью футами земли, — миссис Малфой вновь приблизилась к нему. — У любви есть свои ноты, излечивающие любые раны.

— Если всё так, как ты говоришь, — Малфой-младший направился к двери. — То моя любовь издаёт лишь мелодию плача и криков. Её слёз и истерик. Эта любовь кладёт на лопатки, душит и не отпускает, заставляет страдать. Любовь делает людей слабыми.

Он открыл дверь, чтобы выйти, чтобы не наговорить Нарциссе лишнего, чтобы не сорваться на грубость. Меньше всего на свете ему хотелось, чтобы мама страдала в очередной раз.

— Не думаю, — ответила Нарцисса. — Мне кажется, что в своё время любовь сделала мисс Грейнджер сильнее.