Немного ненависти

– На мне оно смотрится, как золотое кольцо на собачьей какашке. А в смысле груди… – она взглянула на Савин, – …у тебя там вдвое больше, чем у меня.

– У меня там половина того, что есть у тебя, а остальное – это очень дорогой корсет.

Савин протянула к ней обе руки, отодвинула всклокоченную массу рыжевато-каштановых волос с лица девушки и принялась его рассматривать. Разумеется, это было бесцеремонно, но такое у нее было настроение.

– Ей-богу, у тебя есть весьма выдающиеся природные преимущества.

– У меня есть что? – переспросила та со слегка испуганным видом.

Савин приподняла пальцем ее подбородок и повернула ее лицо к свету.

– Хорошие крепкие кости. Превосходные зубы. И, конечно же, глаза. – Большие, светлые и чрезвычайно выразительные. – Я никогда не видела ничего подобного.

Девушка слегка вздрогнула, словно ее слова задели какое-то больное место.

– Уж не знаю, благословение это или проклятие…

– Ну, я знаю женщин, которые могли бы убить за такие глаза. В буквальном смысле. Один час с моими горничными, и каждый мужик в этой комнате будет пускать слюни, глядя на тебя. – Потрепав девушке лицо на прощание, Савин убрала руки и нахмурилась, озирая собравшихся, которые не обращали на них внимания. – Что еще раз доказывает, какая это все жалкая ложь. Вообще все: жалкая, ничтожная гребаная ложь!

Она спохватилась, осознав, что произнесла эту последнюю фразу слишком резко из-за внезапно вспыхнувшей в ней горькой ярости.

– Прости меня. Я веду себя ужасно грубо.

– На мой вкус, ты ведешь себя просто потрясающе. – Девушка посмотрела вниз на ожерелье. Теперь она зарумянилась, что сделало ее еще более симпатичной. – Когда мой отец увидит, что я ношу это, он просто обосрется!

– Насчет своего отца не скажу, что он там думает, но обсирается он и так каждый день.

Девушка ухмыльнулась ей:

– А ты вообще ничего такая, ты знаешь?

И вдруг Савин ощутила, ни больше ни меньше, желание зареветь. Она взглянула в пространство Зеркального зала, смаргивая набежавшие слезы. Какой-то лысый старик, которого она не могла толком распознать, пялился прямо на нее, словно мясник на распродаже скота. Она со щелчком раскрыла веер, словно могла под ним спрятаться.

– Нет, – пробормотала она. – Ничего подобного.

Она едва удержалась, чтобы не вздрогнуть при виде Орсо, опирающегося на колонну. Он выглядел вдрызг пьяным и ужасно подавленным. У нее в глотке словно бы засел крючок, и каждый взгляд на Орсо был как болезненный рывок лески. Ей было стыдно в этом признаваться, но она все так же хотела его. И ей определенно все так же хотелось быть королевой. Ее единственным желанием было подойти к нему, вложить свою ладонь в его ладонь и сказать «да», поцеловать его, обнять его, увидеть, как по его лицу разливается улыбка…

И выйти замуж за собственного брата.

Эта мысль вызывала у нее отвращение. Но едва ли большее, чем то, которое она теперь испытывала ко всему вокруг. Он был потерян для нее навсегда, и та Савин, которой она была с ним, была потеряна навсегда, и она даже не могла рассказать ему причину. Как он, должно быть, презирает ее! Почти настолько же, насколько она презирала себя сама.

– Леди Савин?

К своему ужасу, она обнаружила, что прямо перед ней стоит король, с тем самым отстраненным, зачарованным выражением лица, которое у него всегда появлялось в ее присутствии.

– Ваше величество!

Савин, внезапно залившись краской, инстинктивно присела в реверансе. Краем глаза она заметила, что северянка неуклюже попыталась повторить ее движение, но поскольку на ней были штаны, жалкая попытка окончилась провалом.

– Я был так рад посетить ваше Солярное общество! – пробубнил король. Она едва могла слышать его слова из-за грохота крови в голове. – Меня очень впечатлили ваши с мастером Карнсбиком достижения. Такое усердие, такое новаторство, такой прогресс! Я ужасно горд, что у меня есть такие… подданные… как вы. Молодые дамы, указывающие нам путь в будущее, и так далее…

– Прошу меня извинить, – с трудом прошептала Савин и повернулась так резко, что едва не споткнулась. Она сделала пару нетвердых шагов, чувствуя, как подгибаются колени.

– Я Рикке, – услышала она позади радостный голос северянки. – Рифмуется с «крики».

– Конечно-конечно, дочка Ищейки! Вы знаете, он был хорошим другом моего хорошего друга Логена Девятипалого.

– Ха! «Нужно быть реалистом»!

– Вот именно!

– И, кстати, о реальностях – отец говорил, что нам обещали шесть мест в Открытом совете…

Савин подергала себя за корсет в тщетной попытке впустить под него немного воздуха. Она чувствовала себя погребенной заживо. Она уже была готова разбавить собравшиеся здесь сливки общества собственной блевотой.

Остановил ее лишь внезапный, отрезвляющий укол холодной ярости, мгновенно заморозивший чувство вины и страха и превративший ее в ледяную статую. Селеста дан Хайген! Эта пронырливая сука! Она находилась в каких-нибудь двадцати шагах и использовала все имеющиеся в ее арсенале средства, чтобы заарканить Лео дан Брока, обмахиваясь веером так, словно внутри нее пылал пожар.