Немного удачи

Это Лиллиан обо всем договорилась с мисс Перкинс. Мисс Перкинс была их учительницей – уже второй год. Эта немолодая женщина преподавала в разных школах, в том числе в Нью-Мексико. Лиллиан это казалось совершенной экзотикой, потому что мисс Перкинс поставила себе на стол два кактуса в горшочках и иногда говорила с ними по-испански. Мисс Перкинс вернулась домой к своей очень старой, слабоумной матери. Они жили в Денби. Некоторое время во всей школе было всего восемь учеников: Джоуи, потому что он был не совсем готов к старшей школе (и вообще он сказал Лиллиан, что не хочет туда, потому что над ним там точно станут издеваться); еще один мальчик двенадцати лет по имени Максвелл; Лиллиан и Джейн; мальчик по имени Лютер, десяти лет; девятилетний Роджер Кинг; Лоис, которой было шесть, ну, почти семь; и сестра Джейн, Люси, которой тоже шесть. Оказалось, что мисс Перкинс ездит в школу на машине, и она обычно подвозила Лоис и Лиллиан, поскольку они жили по пути (Джоуи ходил пешком или бегал, как делал всегда). Однажды после Рождества мисс Перкинс увидела, как Генри, словно безумный, махал из окна, когда они уезжали, и спросила, сколько ему лет.

– Четыре, – ответила Лиллиан, – но он умеет читать и писать буквы, и, по-моему, нужно позволить ему делать то, что он хочет, и ходить с нами в школу.

Мисс Перкинс разрешила – при условии, что он будет сидеть за партой и хорошо себя вести, и у него это получалось, когда Лиллиан давала ему книжку или бумагу с карандашами. И он начал ходить в школу. Уолтер не возражал потому, что Генри боялся животных, все время болтал и на ферме от него не было никакого толку; Розанна не возражала потому, что он все равно каждый день ревел, если рядом не было Лиллиан. Теперь он привык ходить в школу. Каждый вечер он раскладывал на полу у себя в комнате одежду, которую собирался надеть завтра, а каждое утро сам вставал и одевался. Когда мама спросила мисс Перкинс, как идут дела, та ответила:

– Что ж, у него огромные уши! Честное слово, вот прочтет ребенок что-нибудь вслух или скажет что-нибудь на другом конце классной комнаты, а если Генри это хоть немного интересно, он непременно поделится своим мнением. Ну хоть арифметику не поправляет. Очень бойкий ребенок.

– Это вы еще нашего старшего, Фрэнка, не знаете, – сказала мама. – Он такой же. Судя по всему, он будет поступать в Университет Чикаго.

– Бог ты мой, – сказала мисс Перкинс. – А почему не в Университет штата Айова? Там можно чему хочешь научиться.

Лиллиан, которая помогала Лоис вылезти через переднюю дверь машины, сказала:

– Я отведу Лоис домой.

Дамы продолжали разговор, а Лиллиан взяла Лоис за руку, и они пошли по обочине дороги, где не было снега. Вообще-то снег лежал уже только в канавах, а солнце грело все сильнее. Лоис расстегнула пальто.

Лиллиан и Лоис вскарабкались по ступенькам большого переднего крыльца Фредериков. Фредерики жили в очень красивом доме, которым Лиллиан, бывая здесь, каждый раз восхищалась. Дом приехал на поезде из Чикаго – вернее, приехали его части с инструкцией, как их собрать, – и она представляла себе, что все дома в Чикаго, все дома, которые видел Фрэнки по дороге в школу, выглядели, как этот. Они с Лоис открыли большую входную дверь из темного дерева со стеклянными витражами и вошли. Пальто повесили у камина. Миссис Фредерик как раз спускалась по лестнице.

– Я уверена, что видела, как на столе в кухне остывает печенье, – поприветствовала она Лиллиан. – Возможно, даже имбирное.

– Очень надеюсь, – ответила Лиллиан.

– Я тоже, – сказала Лоис.

– Пойду-ка проверю, – сказала миссис Фредерик.

Лиллиан очень нравились все Фредерики, и иногда, лежа ночью в кровати, она представляла себе их дом, где всегда кто-то шутил и никто никогда не ругался. Лиллиан воображала, что у Фредериков есть какой-то секрет, как этого добиться, и ей нравилось приходить и наблюдать за ними в надежде выяснить, что это за секрет.

Однажды утром после сева, когда не было школы, Джо пошел кормить животных и увидел в травянистой грязи под кустом шелковицы бледную, освещенную неярким светом тушу. Он сразу понял, что это, но все же подошел, присел и несколько минут гладил Эльзу по шее до корней гривы; потом закрыл ей глаз. Выглядела она неопрятно – он, наверное, уже неделю не чистил ее, и ее белоснежная шкура покрылась грязью. Сколько же ей было лет, двадцать три?

На другом конце пастбища среди коров стоял Джейк. Конь сделал несколько шагов в сторону Джо, остановился и дернул ушами. Джейку и самому уже перевалило за двадцать. Обе лошади давно уже ничего не делали, разве что гуляли и ели, иногда катали Генри – Джейку это лучше удавалось, чем Эльзе. Когда Генри ударял его ногами по бокам, он слегка ускорял шаг и переставал опускать голову, чтобы пощипать траву. А еще он поворачивал, когда Генри тянул за веревку туда-сюда. Джо и сам иногда объезжал поля верхом на Джейке – удобнее, чем идти пешком, и веселее. Но Джо уже почти год этого не делал. В последний раз погладив Эльзу, он взял из амбара пару пеньковых мешков и прикрыл ими труп. За завтраком мама сказала: