Немного зло и горько о любви

– Я думаю, это качество – обратная сторона сильной воли и врожденной властности. Вот смотри: ты добился того, что у тебя сейчас есть, потому что одерживал верх в самых разных противостояниях с другими людьми в бизнесе, – я правильно понимаю?

– Верно, – немного удивился Влад, – правда, я никогда не думал о себе так.

– Мне представляется, что умение вести дела равно умению обращаться с людьми.

– Да, я читал у тебя там… где ты пыталась писать о моей жизни.

– А много ты помнишь таких, кто оказался бы сильнее тебя в ведении переговоров?

– Немного. Очень немного. В основном мне уступали.

– Почему, как ты думаешь?

– А ты как думаешь?

– Я думаю, они пасовали перед твоей внутренней силой. Мне кажется, в тебе очень большая концентрация внутренней силы – это качество дано тебе от рождения. И любой человек ловит волны этой силы интуитивно, считывает ее спектр и уступает дорогу носителю этой силы. Зачастую неосознанно. Словно внутри каждого встроен такой приборчик, различающий негласный чин и статус каждого…

– Вообще люди редко ошибаются в таком, да… Инстинкт отточен у них на это дело, – согласился Влад. – Так ты говоришь, я – сильный?

– Ну, это почти ничего не сказать… Знаешь, я вот тут наблюдаю тебя дома в разных настроениях. Ты бываешь очень добр и заботлив – деятельно заботлив. И тогда тобой хочется любоваться. Но порой ты бываешь погружен в свои мысли и не фильтруешь свое настроение. И вот тогда оно наезжает, как громадный асфальтовый каток, и хочется исчезнуть из того пространства, где ты. При этом ты ничего оскорбительного не говоришь, не делаешь, но эта громадная внутренняя сила, не управляемая тобой, начинает биться сильной волной… делается очень тревожно, очень тяжело – так что не вздохнуть…

– Но Маша же женщина! Она должна помогать мне справляться с этим. То есть я не ощущаю, что так действую на окружающих, но если ей из-за этого тяжело, то она ведь женщина, пусть бы потерпела, знает же, что потом я все для нее сделаю. Почему она не может быть на месте женщины просто?! Успокаивать меня, снимать раздражение, ласкать, заботиться? Почему непременно какие-то сложности у нее всегда? Почему она – звезда, а я… я кто?

– О Господи, – вздохнула я, – не знаю, что сказать тебе… Она – звезда, верно. И ты ее любишь именно за то, что она такая. И ей нужно, чтобы ее сейчас любили такой – дерзкой, запутавшейся, ничего по дому не делающей, – ведь ты можешь позволить себе дома прислугу, правда же? Если она почувствует, что ты ее любой принимаешь и любишь, то она перестанет дерзить. Ведь она от неуверенности такой стала. От того, что не получала от тебя тепла и обожания столько, сколько нужно ей было.

– Ну как не получала? А машина? А бриллианты? А путешествия? А меха? Хочешь, я тебе ее шкаф покажу? Ярусы одежды! А она мне, думаешь, хоть когда-нибудь, что-нибудь ценное подарила? А ведь она работает. Она может и костюм купить мне хороший, и часы. Я хотел. Мне было бы приятно, если бы она… а она тратит только на себя и на помощь своим родственникам. Но, если по сути, то помогает она им из моих денег! А в результате все думают: она – добрая, а я – злой и жадный. Но на поверку-то…

– Ты не жадный, я знаю. И не злой. Ты просто… не бескрайний. И это понятно, ты не можешь себе позволить таким быть – ты в бизнесе, а там такое мешает.

– А то, что ты говоришь о том, чтобы полюбить ее такой, какая она сейчас, то… я не хочу закреплять в ней дурные привычки. Если она поймет, что я люблю ее любой, то она просто на шею сядет, а я мужчина. Она – женщина и должна считаться со мной. Не бывает в семье двух мужчин, а я не буду девочкой, она – девочка. Но не хочет ею быть!

Влад был взволнован, даже раздражен. Я сидела, опустив голову.

– Когда мы любим, то за общность, и, как-то не вглядываясь, полагаем, что любим и за разность тоже, но саму разность – ее габариты – ощущаем весьма смутно, – заговорила, не глядя на Влада. – Потом, в процессе жизни, случайно сдираются полоски с упаковки нашей разности, и сквозь них просвечивает многое, что предстоит узнать друг о друге. Следовало бы разобрать этот груз по сортам: ведь есть разность, которую можно легко нивелировать – подтянуть друг друга на свои уровни, а есть разность, которую придется просто принять как таковую, временно или постоянно, неизвестно.

Но пока этот груз не разобран по сортам, не усвоен, не понят-осмыслен-определен – он будет мучить и тяготить, как несделанное, постоянно откладываемое дело.

Замолчала, не видя от него реакции. Но он тут же вскинул глаза: продолжай.