Немцы и славяне. История противостояния

Сначала ему отказали как человеку «грубому и необразованному»[281]; и только усиленной его просьбе наконец удовлетворил епископ. Дом князя сделался христианским, дочь его от нового брака, Годика, воспитанная под надзором своего дяди – епископа, предназначалась в монахини и, еще несовершеннолетняя, была назначена настоятельницей монастыря в Мекленбурге. Мечислав, старший сын князя[282], упрекал отца за то, что он пренебрегает родною землей и народными обычаями, женившись на немке и отдав дочь свою в монастырскую келью. Мстивой нашел упреки сына основательными, сознался в измене народным обычаям и думал исправить погрешности и исполнить долги, лежавшие на народном князе. Время не благоприятствовало вооруженному восстанию, Мстивой прибегнул к хитрости, чтобы облегчить судьбу своих подчиненных. Во время пребывания епископа Вогона в Мекленбурге князь обратился к нему с просьбой, чтобы он позволил ему в свою пользу и пользу дочери собирать «бископовницу», как славяне называли церковную десятину. Взамен же уступки Мстивой предлагали дать, по выбору епископа, в каждой жупе известное число княжеских имений. Вогон согласился, избрав себе самые обширные имения, в которых и стал поселять колонистов. Тогда бодричский князь вместе с сыном своим начали всевозможными способами истощать владения епископа, имея в виду лишить его доходов, уничтожить средства к содержанию церквей и таким образом подорвать основания христианства. На жалобы епископа Мстивой отвечал, что нападения и опустошения производят ране и велеты, а между тем не переставал делать набеги на церковные имения, поджигая деревни, уводя скот рабочий, грозя смертью церковным людям, если бы они не оставили добровольно церковных владений. Цель была достигнута, источники доходов епископа разрушены совершенно. Чтобы довершить разрыв и открыто заявить свою независимость, Мстивой прогнал жену свою, сестру епископа[283]. Бодричский князь и сын его Мечислав явились опять вполне народными князьями, уважавшими обычаи и предания народные. Волнение распространилось между народом, который стал мало-помалу, следуя примеру князя, сопротивляться императорской и духовной власти, но этот момент не был удобен для того, чтобы открыто вступить в борьбу с немцами, так как саксонский герцог Бернгард своей военной силой внушал им страх и опасение.

Но наконец пришло желанное время, когда Оттон II потерпел поражение в Южной Италии, когда датчане стали возмущаться на севере, когда гаволяне первые подали знак к общему поголовному восстанию против завоевателей и притеснителей.

И бодричи не отстали от южных своих соплеменников. Князья Мстивой и Мечислав заявили свое недовольство, напав на Гамбург; они сожгли и разграбили город[284]. Таким образом, по всей Эльбе началась война. Но попытка к восстановлению самостоятельности не была увенчана совершенным успехом. Гаволяне, не ограничившись изгнанием немцев из стран по правому берегу Эльбы, ободренные первою удачею, замышляли напасть на саксов в их собственных землях; с этою целью переправившись через Эльбу, они начали под водительством своих победоносных богов производить опустошения между немецким населением. Саксы, не дождавшись помощи со стороны императора, сами решились приостановить набеги славянских язычников. Саксонский маркграф Тиадрих, известный притеснитель славян, многие графы вместе с духовными сановниками, епископом Магдебургским Гизилером и гальберштадтским епископом Гилливардом отправились против славян. Дело окончилось, по уверению Титмара, удачно для немцев: они отразили в 983 году гаволян, но не решились преследовать разбитых[285]. Гаволяне, восстановив у себя прежний народный порядок, перестали платить дань, уничтожили следы христианства и ждали исхода новых событий, которые взволновали Германию.