Немцы и славяне. История противостояния

В бодричской земле водворилось спокойствие. Назначенный саксонским герцогом князь Ратибор повиновался саксам, и князья других земель Анадраг и Гневош вместе с бодричами платили обычную дань Бернгарду. В качестве саксонских вассалов являлись они нередко при дворе герцога, который с архиепископом Бременским жил в дружных отношениях. Но, несмотря на согласие представителей светской и духовной власти, успехи христианства были самые незначительные, так как жадный и корыстолюбивый герцог, угнетая славян обременительной данью и налогами, лишал их возможности удовлетворять требованиям церковных служителей, неохотно довольствовавшихся скудным даянием[338].

Хотя Ратибор получил власть свою от Бернгарда и находился в известной от него зависимости, тем не менее ему удалось достигнуть значительного могущества между бодричскими народами. В объединении всех ближайших отраслей славянских видя единственное средство освободиться от немецкого господства, он успел, устранив всех князей мелких народов, утвердить над ними власть своего дома. У него было восемь сыновей, и все были князьями[339]. Можно, следовательно, предполагать, что власть его распространялась на все те народы бодричской отрасли, о которых местами упоминают современные летописи: на вагров, полабов, глинян и смольнян, собственно бодричей, варнов, хижан, чрезпенян, так что великое княжество его простиралось от Эльбы по берегу Балтийского моря до устьев Одры. В то время в Дании утвердился по смерти (1035)[340] Кнуда и его сыновей норвежский король Магнус, сын Олафа, названный при крещении в честь Карла Великого Великим. Магнус, завладев датским царством, повелевал двумя королевствами, и сила его становилась грозной для славян, особенно для торгового города Волина. Он отправился войною против богатого города, осаждал его; хотя потери той и другой стороны были равнозначительны, но могущество Магнуса внушало опасение всем славянам[341]. Ратибор, по всей вероятности, принимал участие со своими народами в войне против датского завоевателя.

Он был убит датчанами, говорит Адам Бременский, не сообщающий подробностей об этом событии[342]. Сыновья решились отомстить, подобно Готшалку, [за] смерть отца[343]. На Балтийском поморье обнаружилось всеобщее восстание; из хода событий, о которых сохранились самые отрывочные сведения, можно заключить, что происходило общее движение.

Славяне, теснимые немцами с запада, не колебались выйти против могущественного короля датского. Ране, которым более других угрожал опасный морской сосед, соединились с мстительными детьми Ратибора. Но все дети Ратибора поплатились жизнью: они пали в сражении с датчанами. Тогда началось громадное наступательное движение в 1043–1044 годах.

Славяне вторгнулись в Шлезвиг и по дороге до северных его пределов опустошили страну.

Магнус, занятый в то время усмирением усобицы в Норвегии, поспешил сюда, чтобы приостановить набеги славян. В Южном Шлезвиге встретил он отступавшего неприятеля и, подкрепленный саксонскими войсками своего зятя Ордульфа, нанес соединенным силам славянским решительное поражение в 1044 году на обширных равнинах около города Шлезвига[344].

Король Магнус в битве (иллюстрация В. Гутторм-Педерсена к «Квинлинга-саге»)

У бодричских народов не было князя со времени смерти Ратибора и его сыновей. Тогда Готшалк предъявил права на великокняжеский престол своего отца[345]. Воодушевленный рыцарь, мечтавший о спасении своего отечества, Готшалк возвратился на родину опытным воином и рьяным поборником христианства. Много лет (1032–1042) провел он на чужбине. Отправившись в Англию с Кнудом, он испытал в его военной дружине жизнь норманнского удальца. После смерти короля и его сына[346] Готшалк возвратился в Данию, снискал себе дружбу королевского племянника Свейна и впоследствии получил руку его дочери[347]. Воспитанный в молодости в христианских началах, поживший несколько лет в христианском обществе датских королей[348], славянский князь, возвращаясь на родину, приносил с собою убеждение, что в народном язычестве нельзя искать спасения и независимости. Он вместе с женой[349] был христианского исповедания и мечтал о том, чтобы, освобождая народы от оков язычества, приобрести в христианстве новую, твердую опору для народной самостоятельности.

Из-за чего могли бы тогда германские императоры, защитники христианства, теснить и подавлять славян, если бы эти перестали быть «презренными язычниками»?

Готшалк, возвратившийся к бодричам, нашел соперников, которые присвоили себе княжескую власть, и народ встретил неохотно князя, который изменил народным обычаями, народному язычеству. Но прежние его деяния привлекли вскоре на его сторону умы упорных соотечественников, а его военная опытность проложила ему путь к великокняжескому достоинству[350].