Ненависть навсегда

«Я и сам не верил. Кто знал, что все так обернется? Из четырех возможных мест мне не перезвонили ни с одного. На вакансию администратора в фитнес-клуб взяли другого кандидата. Так ответила мне девушка, когда позвонил сам. Хорошо, хоть объяснили отказ, потому что компания по натяжным потолкам даже трубку поднимать не стала. «Макдоналдс» изначально являлся вариантом сомнительным, расстраиваться из-за него не стоит, но с работой в агентстве недвижимости получилось совсем некрасиво. «Глеб, мне очень неприятно сообщать, но на вакансию менеджера ваша кандидатура нам не подходит». Ледяной тон ввел в ступор. Я промычать не успел, как менеджер Татьяна шлепнула трубкой. Надо было перезвонить и высказать все, что творилось на душе. Лживая, лицемерная сука, кто тебя дергал за язык говорить на собеседовании, будто я вам подхожу? Зачем нужно было давать надежду на лучшую жизнь, а потом так бесцеремонно ее забирать? Но, ничего, мир круглый. Я знаю, ты еще зайдешь в «Пивную Яму», когда захочешь отдохнуть после утомительного рабочего дня, закажешь бутылочку светлого. Будет тебе светлое! Мы расквитаемся, я тебе обещаю»

Глеб ухмыльнулся, представляя, какой неприятный вкус будет иметь его месть. Однако вслух сказал только:

– Почему тебе в это не верилось, Мари?

– Вакансией интересовалось много людей, в день по человек десять. Альберт Владимирович взял за правило наливать каждому по пиву, и на собеседование в основном приходили ради бесплатной выпивки.

– Давно хотел спросить: а зачем он напоил меня? Это была проверка какая-то?

– Нет, он так с каждым поступал, кого хотел поскорее трудоустроить. – Мари бросила на него игривый, не совсем рабочий взгляд. – Не верила еще потому, что таких молодых, как ты, я здесь не видела.

Войнов Глеб растекся в улыбке. Приятно слышать, когда молодое прекрасное существо говорит о твоей молодости. Не иначе, как комплимент. Ему и без того нравилось болтать с этой белокурой куколкой, у которой помимо внешности, были живые, умные глаза – свойство, редкое для девочек подобного типажа.

– Ты вроде бы тоже не старушка. – На вид около двадцати, хотя ведет себя не так взросло. Курносый носик совсем как у ребенка. – Раз уж мы начали откровенничать, то скажи, сколько тебе лет? Или это совсем неприличный вопрос для девочки?

– О, я бы сказала неприличнейший! Тебе ответить в циферках, или я могу показать это роковое число на пальцах?

Глеб расхохотался – ну и какая тут двадцатка? Двадцатилетних видно по гонору, на несовершеннолетних они совсем внимания не обращают.

– Ладно, можешь не говорить, – согласился он. – Я все равно не доверяю возрасту. Возраст это всего лишь цифры, а цифры – клеймо.

– Клеймо? – прищурившись, переспросила она.

– Именно. Видела, как у коров на ушах висят пробирки, где указаны их порядковые номера? По этим самым номерам определяют, какого года или какой породы корова. В нашем социальном мире возраст служит тем же клеймом. Если кто-то спрашивает: «сколько тебе лет», то делает прежде всего это для того, чтобы определить твой ум, уровень развития. Принято считать, что чем старше, тем человек «умнее».

– Разве это не так?

– Я думаю, знания приходят с опытом. С опытом прожитых жизненных ситуаций. Допустим, я скажу, что мне около двадцати, и у людей сложится впечатление, будто я еще совсем молод. Махнут рукой: «сопляк, почти как младший брат». Но никто и понятия не имеет, через что я прошел. А прошел я через многое, несмотря на мои года. Поэтому и знаний больше, чем у ровесников… может быть, даже больше, чем у людей возраста сорока пяти лет.

– Хочешь сказать, ты чувствуешь себя сорокапятилетним?

– Не совсем. Чувствовать и иметь возможность размышлять на этом уровне – разные вещи. Как бы объяснить… это состояние, когда в тебе еще живут детские взгляды, но они приглушаются опытом разума.

– Для этого, если не ошибаюсь, есть определенное понятие – «психологический возраст». Он как раз отвечает за внутреннее развитие.

– Я знаю, но какой от него толк? Никто не задумается о твоей развитости, когда при разговоре видит молодое лицо, верно? – Скороговоркой проговорил Глеб. С Жемчужным Володей он мог бы размышлять часами, но забивать красивой девочке голову не хотелось. – Я это все к тому, что называя паспортный возраст, мы здорово ограничиваем понимание о наших знаниях.

Мари задумалась, а потом задала вопрос, которого Войнов Глеб боялся на протяжении двух недель работы:

– Ты пережил что-то ужасное?

– Можно и так сказать. – Ледяной тон его давал понять: личное остается личным. Пусть не думает, будто разговоры возле пивных краников сблизили их настолько, что теперь можно все. Между ними по-прежнему существует линия, через которую нельзя переходить. Мари, по всей видимости, ощутила это и тактично перевела тему:

– Чему посвящена твоя татуировка?

– Какая?

– Та, что на пальце: «Пусто».

В боковой части среднего пальца синела незамысловатая надпись – еще свеженькая, набитая четыре дня тому назад.

– О. Это как памятка о «пустом» периоде. Тогда я целыми днями сидел дома и ничего не делал. Жил будто в вакууме. Оттого и «пусто».