Неночь

Эш ухмыльнулась и протянула Мие руку, которую та пожала с улыбкой. Осознав, что по глупости позволила девушке к себе прикоснуться, Мия начала нарочито шарить по карманам и смотреть, по-прежнему ли на месте брошь Паукогубицы. Эшлин закатила глаза и хихикнула, после чего молча вернулась к завтраку. Посмотрев по сторонам, Мия заметила, что Джессамина смотрела на нее с неприкрытой ненавистью.

– Что ж, – сказал Маузер, вставая из-за стола Духовенства. – Если Паукогубица сочла нужным наградить аколита своей благосклонностью, быть может, нам стоит последовать ее примеру? – Шахид повернулся к Аалее с традиционной распутной улыбкой. – Красота прежде опыта, шахид?

Аалея возразила легким покачиванием головы.

– У аколитов осталась еще одна ночь на то, чтобы разграбить Годсгрейв. Я обнародую свою благосклонность завтра.

– Как угодно, – Маузер поклонился. – Что же касается моего состязания, я уверен, что ни один аколит не превзойдет лидера в искусстве карманов. Среди присутствующих ни у кого нет возражений?

Эшлин откинулась на спинку стула и улыбнулась, словно королева на украденном троне. Остальные аколиты насупились, но Маузер сказал правду. На доске с рейтингом Эш по-прежнему опережала Тишь на девяносто баллов, а остальных – и того больше. Состязание вполне можно было считать завершенным.

– Аколит Эшлин, – начал Маузер. – Осмелюсь поздравить вас с самым дерзким проявлением искусства воровства в этих залах с тех пор, как я был учеником…

Голос шахида замолк, когда с места поднялся Тишь.

– Аколит? – нахмурился Маузер.

Тишь молча прошел через Небесный алтарь. Встав перед Маузером, потянулся к карману и, слегка поклонившись, поднял раскрытую ладонь к глазам шахида. Аколиты повскакивали со стульев, пытаясь увидеть, что же он держал. Мия мельком увидела блеск. Серебряную цепочку.

– Зубы Пасти! – выдохнула она, узнавая предмет на ладони юноши.

– Не может быть… – прошипела Эш.

Тишь держал обсидиановый ключ Достопочтенной Матери.

«Как, ради Пасти, ему удалось украсть его так, что она не заметила пропажу?»

Мия посмотрела на стол Духовенства. Глаза Друзиллы округлились при виде собственного ключа в ладони Тиши, рука потянулась к груди, ощупывая складки мантии. Но через пару секунд ее губы расплылись в улыбке.

– Дорогой Маузер, – позвала она. – Боюсь, тебя разыгрывают. Лис в мальчишеском одеянии, а?

Достопочтенная Мать подняла руку. Между ее большим и указательным пальцами болтался сверкающий обсидиановый ключ на серебряной цепочке.

– Я так и знала, – вздохнула Эш. – Он ну никак не мог его умыкнуть…

– Аха! – Маузер ухмыльнулся, кланяясь Тишу. – Хорошая уловка, аколит. Но, боюсь, мы здесь не торгуем баллами. Маузер принимает только настоящее изделие или ничего.

Тишь улыбнулся. Вложив ключ в ладонь Маузера, тихо подошел к столу Духовенства. Губы Аалеи изогнулись в лукавой улыбке, и даже Солис с Паукогубицей выглядели развеселившимися. Бледный юноша остановился перед Достопочтенной Матерью и протянул руку, а другую использовал для жестов на безъязыком.

Вы позволите?

Друзилла слегка нахмурилась, но согласилась, вручая ему ключ. Без каких-либо церемоний Тишь кинул его под ноги и раздавил ботинком. Подняв пятку, юноша театральным жестом показал на пол, словно уличный аферист, играющий в «угадай стакан». Мия увидела, что ключ измельчился под его подошвой.

– Сукин сын, – прошептала Эш.

– Глина, – выдохнула Мия.

Лицо Матери вытянулось от удивления. Как и лицо Маузера. И каждого из присутствующих аколитов. Тишь не только украл ключ Друзиллы прямо с ее шеи, но еще и заменил его на достаточно хорошую подделку, да так, что старушка ничего не заметила.

На зал туманной завесой опустилась тишина. Повернувшись к Эшлин, Тишь приложил руку к груди и поклонился. Мия посмотрела на подругу, отчасти ожидая, что та сейчас кинется его душить. Вместо этого она выглядела как человек, которого выпотрошили мясницким крюком. Девушка осела на стуле и со смятением в глазах посмотрела на брата. Осрик, который ходил как призрак с тех пор, как проиграл Трику, мог только пялиться в ответ, такой же подавленный, как сестра.

Остальные аколиты пришли в восхищение от демонстрации Тиши. Маузер захлопал в ладоши, затем шахид Аалея и Паукогубица. Солис и сама Достопочтенная Мать. Маузер шагнул к доске с рейтингом и добавил еще сто баллов к счету юноши, ставя его на первое место. И, виновато глянув на Эш – которая так побледнела, что Мия боялась, как бы она не потеряла сознание, – шахид прикрепил символ своей благосклонности к рубашке Тиши. Небольшую брошь из железного дерева, свернувшуюся и смотрящую полированными черными глазами.

Мышь.

– Победитель карманов, аколит, – сказал Маузер. – Прекрасная работа.

«Вот почему ему не нужны были записи Лотти. У него уже был ключ Друзиллы».