(ненужное зачеркнуть)

Первый мем, созданный в январе этого года, представлял собой просто снимок кучки собачьего дерьма с подписью крупными буквами "Говно", а меньшими буквами: "только это тебе и скажу". Следующий: Франсиско Лачовски[49] в дудочках от D&G, с подписью: "Мы живем во времена, в которых" (и меньшим шрифтом) "либо одеваешься хорошо, либо как настоящий мужчина"; следующий мем: добродушно поглядывающая из-за вазы с дымящимся бульоном старушка; подпись: "Бабушку не убедишь, что ты не голоден"; сексуальная девица-подросток в черном корсете, подпись: "Девушка" (меньшим шрифтом) "в конце концов найду себе такую, имя которой заканчивается на .JPG"; следующий: яхта, плавающая среди тропических островов, подпись: "И каждый из них – твой".

Какое-то время Вероника неподвижно сидела перед ноутбуком; после чего с неожиданной яростью кликнула по иконке Outlook Express. Закладка: "Отосланные". Вот, к примеру, это электронное письмо двухмесячной давности. Правда, в качестве отправителя не значился Виктор Фабровский, а "Коллекторская фирма EDOL", девушку заинтересовал титул: "Продадим вас на аукционе, сволочи".

Юлиан откашлялся, после чего стал старательно выбирать ложечкой сливки из латте; бариста нарисовал на них задорно торчащий мужской член.

- Наш класс в лицее, дети среднего класса… Они не были плохими людьми. Просто, хорошо одевались, - сказал он. Я вам даже больше скажу. Весь наш класс, лучшая часть класса, мы хотели помочь Веронике, когда увидели, что она бедная. Одна из наших девчонок, Наталья, даже организовала вечеринку для знакомства, чтобы Вероника хоть раз могла почувствовать себя человеком. Ээх… - задумался он. – Хорошая там была квартирка. Еще довоенная, буржуазная! Много книг и копии Вермеера на стенках; кажется, написанные хозяином дома. Лично я чувствовал себя там прекрасно, - признал он. – Я чувствовал, что вписываюсь в это окружение. Но вот Вероника, Вероника… ну что же, Вероника прекрасно чувствовала, что она – нет. До Вероники очень быстро дошло, что у нее не может быть счастливой жизни, такой, как у других. Но здесь ничего потерянного нет! – выкрикнул Юлиан. – Пускай у них, - буркнул он, - пускай у них тоже не будет…

Какое-то время он молчал, всматриваясь в Виктора с широкой улыбкой на лице.

- Сначала, - нараспев продолжил он, - начали исчезать вещи из раздевалки на физре. Наш класс ходил тогда в бассейн… И пропадали тогда лифчики, ну, из Victoria Secret, - захихикал он. – Трусики пропадали. Несколько пар обуви. Мобильные телефоны, - продолжил он перечислять. – А мобилки с фотокамерами тогда были в новинку. Губная помада. Пудреницы. Тетрадки, ну, вы знаете, что по полсотни; блокноты Moleskinе. Ручки, которые девчонки получали в подарок от своих родителей. Духи, которые они получали от влюбленных в них ребят. Браслетки с надписью "I will always love you". Сережки от Сваровского для выхода в оперу. А много ведь, - сам удивился он.

- Все это воровала Вероника? – заинтересованно спросил Виктор.

- Ну, вот так сразу… воровала! – возмутился Юлек. – А может, она брала себе то, что должно было принадлежать и ей? А? – оскалился он. – Гыгыгы! – засмеялся он. – Тролололо! Тут я вас и протроллил. Понятное дело, что воровала, - кивнул он. – Право собственности, разве нет? Свобода, равенство, собственность?

- И это, - с изумлением в голосе спросил Виктор,- стало известно?

- Не до конца. Большинство из этих вещей было потом найдено на мусорной свалке за школой. Понятное дело, что они уже были попорчены. Блузки порезаны, у туфель были выломаны каблуки. Флаконы, точно так же, как пудреницы, были разбиты. Н и все же на свалке, в мусоре. Понятное дело, что ей все это простили… Все прекрасно понимали, что у Вероники имеется… - он подыскивал подходящее слово, - право на подобного рода поведение: ведь уборщица, ее мать, не могла воспитать человека, а самое большее – животное: дикого зверя. Только ведь кражами все не закончилось.

Виктор насторожил уши.

- Когда мы были уже во втором классе, - продолжил рассказ Юлек, - в Интернете появился блог, описывающий жизнь в нашем лицее. Ох, жизнь! – Он покраснел, потирая руки. – Нам было по шестнадцать, семнадцать лет, и то была житуха! Все было таким… свежим, все было перед нами… Тогда я много читал! – с восхищением воскликнул он. – У меня было время! А теперь его у меня нет!

- Но ты ведь безработный! – не согласился смущенный Виктор.