Ненужные люди. Сборник непутевых рассказов

Месяц спустя, уже в новом году, на православное Рождество, мы привезли в Ошколь наш детский праздничный концерт. Собрали детей из воскресной школы в Шахтах, заказали автобус на Сыринской автобазе и приехали. Тамара Петровна подготовила спортзал, что был по совместительству ещё и актовым, расставила стулья, собранные из всех классов, даже отгородила шторкой сцену. Народу пришло много, по случаю праздника взрослые были навеселе. Зал гудел, двигал стульями, а мы ждали начала. Дети бегали к шторке и заглядывали, наши – в зал, а ошкольские – из зала, за занавеску. Наконец, я вышел, рассказал о Рождестве, призвал к молитве. Все встали со стульев, кто-то даже опустился на колени, откашлялись, отсморкались в рукава, замолчали. Я замер. Мне хотелось так много сказать Богу, но, глядя на этих людей, я растерял все слова. Смотрел и молчал. Молчали и они. Кто-то сипло дышал, дети шмыгали носом и шушукались, колдовал в своей котельной Аяс, сообщая нам о себе стуком по трубам. Потом, когда молчание затянулось, я сказал просто: «Господь, ты знаешь этих людей. Ты для них пришёл в этот мир однажды. Для них умер и воскрес. Дай им веру. Пусть и они обретут смысл своей жизни и спасение. А детям дай будущее. Аминь». Кто-то в зале неуверенно хлопнул в ладоши, на него зашикали. Я объявил, что сейчас дети из шахтинской воскресной школы покажут рождественский спектакль, и все опять расселись по местам.

Наши дети старались, хотя частенько и забывали заученные слова. Анечка Лыскова, закутанная в покрывало, театрально закатывала глаза при виде картоннокрылого длинного Васьки Шахрая, доносящего до неё «благую весть»; картавый Коля Руликс старательно суфлировал из-за шторы, заглядывая в Библию; хор ангелов, состоящий из Дианы, Вари и Гали в белых простынях, готовился вступить с пением «Свят, свят, свят…», а пастухи были местными – двое Бенедиктовых, Надя и Костя, и две Тани, Марьясова и Сулекова, все мои давние знакомые, «русалки» с того памятного летнего купания в озере Ошколь. Картонных овечек, вырезанных и разрисованных Миланой, они держали подмышками, поправляли бороды и платки, завязанные на головах тюрбанами, и стучали по полу палками-посохами. В общем, всё прошло на ура, хотя Святой Лука был бы немало удивлен новаторскими решениями и отчаянной импровизацией его рождественской истории.

После исполнения «Тихой ночи» в полной темноте с зажиганием свечей мы сорвали такие овации, которые способны были пробудить в нас как минимум желание поступить в театральный институт. Лица артистов сияли счастьем, и даже маленький кукольный Иисус, казалось, улыбался из соломы в самодельных яслях. Зажгли свет, и я вышел вперёд. «Друзья! – сказал я, гася начинающийся галдёж как в импровизированном зале, так и на сцене, за моей спиной. – Мы поздравляем вас с наступившим Рождеством Христовым и хотим сделать вам подарок. И я сейчас не о конфетах и фруктах, которые мы тоже подарим всем пришедшим детям. Вы знаете, мы приезжали сюда уже несколько раз, чтобы проводить занятия воскресной школы. Так вот, мы договорились с Тамарой Петровной, чтобы каждое воскресенье приезжать сюда и проводить здесь кроме детского занятия ещё и занятия со взрослыми, чтобы к Пасхе собрать здесь общину. Так что – добро пожаловать!»

Все опять захлопали, застучали стульями, потянулись к выходу. В уголке спортивно-актового зала уже будили парочку сильно принявших на грудь зрителей, те, матерясь и тут же извиняясь, тоже вышли на улицу, заботливо придерживая друг друга. Милана, Васёк и Коля принялись раздавать детям пакеты с подарками, а я вышел на крыльцо, вдохнуть свежего морозного воздуха. На крыльце курили, я уловил запах дешевых сигарет и махорки. «Мы придём! Слышь, батя?» Пепел с «козьей ножки» сорвался с самокрутки и полетел по ветру, разбрызгивая искры и серые снежинки пепла. «Батя, мы будем ходить, вы приезжайте! И, это… концерты привозите. А то тевели… эти, ну, те-ле-визиры-то мы пропили все…» Мужик выплюнул самокрутку и пошел по улице, покачиваясь, вслед за бабами, исчезающими во тьме. Я покачал головой, развернулся к двери, столкнулся в проёме с директрисой. «К тётке Марии пошли, – неодобрительно кивнула та вслед уходящим, – догоняться спиртом. Хлеба и зрелищ, да. Но вы приезжайте, правда. Вдруг что получится?»

4.