Необоримая стена

— Годится! Ты, Митяй, здесь побудь до светла, а завтра поездом в Москву, на станции встретимся. А мы через лес пойдем. Не иначе как эта шкура! — он поднял старика за шиворот, — им путь подсказала!

В руке Луки сверкнул нож! Что было силы, он ударил им деда Ивана в живот и бросил на пол.

— Э, Лука! — мы так не договаривались, я с покойником здесь ночью не останусь!

— Черт с тобой, сиди в сенях. Если появятся — вот, — он протянул ему револьвер, — кончай обоих, они нам ни к чему, бери икону и в Москву! Если к утру не придут — подпали тут все!

Голоса удалялись. Через щель в полу сочилась кровь. Аника подошел поближе к тому месту, где должен был лежать дед Иван.

— Дверь… — дед Иван хрипел еле слышно, — дверь там, уходите!

— Прости ты нас, отец…

Старик захрипел сильнее и дернулся. Сквозь щели половицы Аника смотрел в открытые остекленевшие глаза. Снова послышались шаги.

— Как же, жди! — Митяй вернулся в избу, — останусь я тут с мертвяком! Он будет кишки выпускать, а я тут оставайся, — шаги затихли в сенях.

Тишина длилась около часа. Аника сидел рядом с перепуганной Настей, гладя её по голове, словно маленькую. Выходить Аника не решался — в сенях слышался шорох и редкие шаги. Затем послышался треск. Оба не понимали что происходит. Дед Иван не подавал признаков жизни. Во дворе жалобно и утробно выл пес.

— Надо выбираться, — Аника попытался поднять крышку люка, — черт! Тяжелая!

— Погодите, Аника, дед ведь её на задвижку закрывал!

— Точно! Ну, ничего, я попытаюсь! — Он подпер люк плечом и надавил что было силы. Тщетно.

— Погодите! — Настя потянула его за рукав, — что это за запах?

Сквозь щели в полу Аника увидел, как избу медленно заволакивает дымом:

— Так вот что это был за треск! Он поджег дом!

— Боже! — Настя в ужасе заметалась, — мы погибли!

Аника вновь и вновь пытался сорвать крышку люка. Минуты шли, сквозь щели в полу дым стал проникать в подпол. Настя закашлялась.

— Тряпки! — Аника кивнул на висящую на гвоздях ветошь, — давайте их сюда! Попробуем заткнуть щели!

Настя кинулась срывать с гвоздей рогожу и другое тряпье и лихорадочно подавать все Анике. Тот, что было сил, старался как можно быстрее заткнуть щели в полу. Был слышен треск огня, Становилось жарко, казалось, что они были в бане по-черному. От дыма почти ничего не было видно. Настя закричала:

— Смотрите!

Аника почти на ощупь нашел в стене под тряпьем небольшую деревянную дверцу на которую она указывала.

— Так вот про какую дверь он говорил! — Он рванул дверь на себя. В непроглядной тьме и дыму угадывался узкий лаз. Сверху послышался страшный грохот, и сноп искр полетел в подпол через щели.

— Скорее! Сюда! — он рванул на себя Настю, которая в полубессознательном состоянии от ужаса и дыма уже ничего не понимала, — крыша рухнула, давай сюда, за мной!

В узком лазе, где можно было протискиваться, только полусидя, полулежа, ползком, ему не один час приходилось тянуть за собой Настю, которая обмякла и не шевелилась.

— Давайте же, мадемуазель! Давайте! Помогите же мне хоть немного!

Внезапно лаз кончился, и руки Аники не нащупывали ничего кроме пустоты.

— По-видимому, обрыв! Ну же! Настя! Очнитесь, наконец!

Настя застонала, потом закашлялась, рука её нащупала руку Аники.

— Вы…где мы? Что с нами?

— Мы в каком-то подземном туннеле. Дверца! Под тряпьем была маленькая дверца, — он говорил, прерываясь, и пытаясь отдышаться, — сейчас проход закончился, что там я не знаю, рукой ни внизу, ни вверху я ничего не могу нащупать. Похоже на обрыв.

— Что будем делать?

— Надо прыгать. Настя, останьтесь здесь, — если со мной что-то случится, выходите обратно, к подполу деда. Пожар рано или поздно закончится. Вы его можете переждать здесь, а когда все утихнет, выбирайтесь наверх…

— Аника! Подождите, не делайте этого я не… — она осеклась, — я не прощу себе, если с вами что-нибудь случится…

— Правда? — В темноте Аника дотянулся до её щеки и погладил её, — я тронут, но у нас нет выбора.

Он развернулся и прыгнул в пустоту. Послышался негромкий стук, а потом тишина. Сердце Насти готово было разорваться на мелкие кусочки. Она сидела, не шелохнувшись, казалось целую вечность. Дрожащим голосом она позвала:

— Аника… Аника, где вы?

Внезапно, кто-то схватил её за руку, она закричала.

— Тише, это я, — Аника расхохотался, просто хотел немного пошутить.

— Пошутить? Пошутить! Да я чуть не умерла от страха.

— Ну, полно! Спускайтесь, здесь совсем невысоко, пол — каменная кладка, только вот в каком направлении идти? Тьма кромешная.

Он взял её на руки и бережно поставил перед собой.

— Решайте, может ваша икона вам подскажет. Пока она нам не очень помогла.

— Как вы можете, ведь мы могли погибнуть, а до сих пор живы — это она, она нас спасла!

— Простите великодушно! Я человек маловерный, полагаться привык на себя и на свой разум. Родители мои придерживались атеистических взглядов. Признаться, мне даже немного завидно, вы действительно так верите?

— Не знаю как так. Верю, как учила бабушка. Верю, что кроме господа нам уповать не на кого. Верю что матушка богородица — наша заступница и спасительница, верю…

— Довольно. Пойдемте!