Необоримая стена

— А про пащенка своего забыл? Мои ребята глаз с твоей бабы и дитя не спускают — телеграфирую и все- каюк обоим!

Лука злобно сверкнул глазами, и Акакий Петрович почувствовал укол холодной стали в бок под столешницей.

— Ты, Лука, помни, а ежели что со мной случится — так и с ними в тот же день приключится страшное горе — пожар спалит избу дотла вместе с бабой и малолетним сыном твоим.

— Черт с тобой, — Лука опустил нож и стукнул кулаком по столу, — но деньжат добавить придется — уж больно расходов много!

— А вот это уже другой разговор. — Акакий Петрович, радостно потирая руки, достал пачку червонцев, — бери Лука, бери, не скупись на расходы — все к нам потом сторицей вернется.

Ты никак осерчал на меня? Лука, ты зла — то не держи, я ведь так, для порядку, — он вновь наклонился к Луке и зашептал на ухо:

— Ты мне образ скорее добудь, а девку с хахалем в яму и известью негашеной, слышишь, чтобы и следа не осталось! Заставы по всему Сибирскому тракту поставить, а коли там их не поймаете, тогда ждать в Тобольске — им больше некуда деваться, понял?

Лука кивнул и, опрокинув в рот рюмку горькой, вышел прочь.

Спустя полчаса Акакий Петрович взял извозчика и добрался до телеграфа. Текст послания, продиктованного им служащему для отправки, гласил:

«Дело осложнилось задержкой еще ориентировочно на две недели.

Прошу вашего содействия и привлечения особых служб для задержания опасных преступников: девицы Егоровой Анастасии и циркового акробата мсье Шарля Тулье. Необходимая вещь у них. Их задержание прямо приведет к скорейшему выполнению вашего поручения.

Семенов»

— Вот и славно — еще пару дней, и весь сибирский тракт будет обклеен объявлениями об их розыске. На каждом углу — человек из тайной полиции, — он весело мурлыкал себе под нос, напевая какую-то песенку и, сев в экипаж, укатил вдаль по мостовой.

* * *

Насте казалось, что они шли по темному туннелю целую вечность. Живот подводило от голода, сил становилось все меньше. Темный узкий проход вывел их к небольшому помещению. Аника осветил его факелом — оно казалось пустым.

— Странно, похоже, здесь бывают не так уж и редко — почти нет паутины, стены сухие, ровные и выбелены гладко. Здесь выемка, — он вложил руку в небольшое отверстие в стене. Под рукой сдвинулся камень. Идеально ровная, казалось, стена разомкнулась надвое, образовав небольшой проход.

— Что там? — Настя прошла первой

— Смотрите! Похоже, это монастырская сокровищница! — он перебирал лежащую в сундуках церковную утварь. — Это все серебро!

— Смотрите, Аника, — Настя держала в руках несколько монет, — это же золото!

Монеты блестели в свете факела.

— Возьмем немного, а то после наших приключений от вознаграждения вашего хозяина осталось немного!

— Нет! — Она покачала головой, — это чужое, этого брать нельзя!

— Ну вот, что, святая вы наша, мы возьмем совсем чуть-чуть — надо же нам доставить вашу икону до Тобольска, а в дороге нам нужна одежда, еда, надо платить за проезд…

— Ни за что! — Настя прижала к груди образ в холщовой сумочке, — она сама нам все даст — все что нужно.

— Расцениваю, что именно она нас сюда и привела, и дает нам это — ну не для себя же брать придется, в конце концов.

Настя нахмурилась и отвернулась. Аника фыркнул:

— Все! Можете отвернуться и ничего не брать — я сам все возьму. — Он взял гость монет и положил их в карман.

— И зачем я с вами связалась, — едва поспевая за Аникой, Настя пробормотала себе под нос, — Мелкий воришка.

— Вы что-то сказали?

— Вам послышалось.

— Ну, не такой уж и мелкий…

Они вновь пошли по туннелю. Узкий ход казался нескончаемым со своими замысловатыми поворотами.

— Интересно, когда он закончится?

Сюда! Настя, здесь выход, — Аника вывел её к небольшим металлическим воротам, которыми заканчивался тоннель. Воздух здесь был сухим и чистым. Факел Аники освещал небольшое хозяйственное помещение. На полках стояли плотно укупоренные глиняные сосуды, на полу, на толстом слое песка ящики, мешки и бочки. Аника кинулся к мешку:

— Здесь зерно! Пшеница! А здесь, — он открыл один из сосудов, — здесь варенье, земляничное, — он жадно приложился к сосуду и передал Насте, — пробуйте, пробуйте скорее. А здесь, — он открыл ящик, — морковь, яблоки, картошка — живем Настя!

— Но это…

— Это чьи то запасы, скорее всего монастырские. Ешьте, Настя, ведь вы голодны. Держите яблоки!

— Видимо тоннель деда Ивана вел к монастырскому подземелью. Один бог знает, куда бы он нас вывел, если бы мы пошли в другую сторону.

— Представляете — этому тоннелю лет пятьсот. Наверное, его использовали для того, чтобы уходить из города в случае осады, или для каких-нибудь политических интриг.

— Аника, и все-таки мне не очень нравится красть чужое варенье…

— Можете умирать от голода, я не такой правильный, извините.