Необратимость

Краем глаза он увидел Патриота, стрелявшего из положения сидя одной рукой, а второй зажимая обширную рану на ноге, постоянно при этом морщась и выкрикивая грязные ругательства. Убивший псевдоволка «рубежник» тоже был все еще жив. Пару раз мелькнул капитан Тарасенко, Цезарь пытался отдавать приказы, но из-за нервного перенапряжения орал по-английски, и никто его толком не мог понять. Рядом с одним из трупов вояк валялся ручной гранатомет револьверного типа «Гном», которым никто не хотел пользоваться.

Рефлекторно зажав рукой раненое плечо, Шифр попытался отползти подальше от открытой местности. Он не думал о том, что чертовы фанатики были везде. Что, запрыгнув в какой-то куст, он может легко обнаружить там сектанта с автоматом. И что эта картина будет последней в его жизни. Сейчас Шифру больше всего хотелось найти место, где можно было перевести дыхание. Он медленно полз мимо трупов, мимо остатков вертолета, надеясь, что его не заденет шальная пуля. Передвигаться было тяжело – поврежденная рука сильно мешала, но сталкер не сдавался, отвоевывая каждый миллиметр.

Фанатики понемногу начали показываться из-за кустов и деревьев, переходя в наступление. Теперь можно было их разглядеть. И увиденное не радовало глаз. На бронежилетах и касках у них было выведено «Слава Всевышнему!», «Смерть неверным!», «Всегда верен Ему!» или что-нибудь еще в этом духе. Сами они лишь изредка выкрикивали написанные на броне фразы – в основном молчали. Они не кричали, когда умирали или получали ранение. Надо признать, это сильно угнетало. И, безусловно, играло фанатикам на руку.

Немногие выжившие гэбээровцы и бродяги, включая Патриота, того «рубежника» в сером бронежилете и лично Цезаря, еще пытались обороняться, хоть и понимали, что это бесполезно. Командир ГБРЗА обстреливал сектантов, яростно матерясь на своем родном языке. Пули, казалось, не могли причинить ему вреда. А вот капитан Тарасенко участвовать в бойне не хотел. Он побежал прямо в сторону нашего сталкера. Сначала Шифру хотелось пристрелить его, а потом он решил, что черт с ним, пусть убегает. Вместо этого бродяга достал аптечку и выудил оттуда еще один шприц-тюбик, который незамедлительно вколол себе в руку. Препарат для ускоренного свертывания крови. Кажется. А вдруг не он? Ну, решил Шифр, и черт с ним тогда. Наш сталкер отбросил в сторону пустой шприц, когда боль в простреленном плече начала быстро нарастать. Он завопил и рухнул наземь, рефлекторно зажав рану здоровой рукой. В этот момент рядом оказался капитан Тарасенко. Добравшись до Шифра, он неожиданно остановился. Заподозрив неладное, наш сталкер попытался пересилить боль и хотя бы приподняться. И у него почти вышло. Почти. Подошва армейского ботинка капитана врезалась ему в лоб, отправив обратно на серую траву. Тарасенко кое-как отцепил АК-103 с тактического ремня и убежал прочь, прихватив с собой автомат. А Шифр остался на земле, пребывая в бессознательном состоянии.

* * *

«К черту все это! К черту!» – мысленно воскликнул капитан Тарасенко, несясь сломя голову прочь от бойни, в которой погибали его подчиненные, его командир и сталкеры. Он бежал и бежал, пока не наткнулся на фанатика с криво написанными белой краской на шлеме словами «Смерть неверным!».

Сектант заметил военного раньше, чем тот его. Выпущенная фанатиком очередь сбила капитана с ног. Тарасенко открыл ответный огонь, но сектант умудрился присесть до того, как военный выстрелил, и все пули ушли в «молоко». Офицер ГБРЗА откатился в сторону и поднялся на одно колено. И тут же ему в грудь прилетела пуля. Тарасенко повалился на спину. Точнее, повалился бы, будь куда падать. Вместо этого он кубарем полетел вниз. Со стороны это выглядело так, будто капитан провалился в траву. Стрелявший по нему сектант подбежал к месту, где исчез военный. Лишь мельком глянув на темное углубление в земле, он потерял интерес к Тарасенко и направился обратно на свою позицию.

Падение прекратилось так же неожиданно, как и началось. Капитан больно ударился головой. Хотя кто знает, что бы произошло, не будь на нем шлема? А еще он, видимо, вывихнул ногу.

– А-а-а, чтоб тебя! – вырвалось у Тарасенко, когда она неожиданно начала посылать болевые импульсы в мозг.

Вокруг было темно. Упершись спиной в «дорожку», по которой он недавно скатился вниз, капитан включил прибор ночного видения, морщась от боли в ноге. Перед ним расстилалась пещера с неровно вырытыми стенами. А потом кто-то зарычал. Из-за дальнего угла вырулила здоровенная мохнатая туша, передвигающаяся на двух мощных передних лапах и коротких задних. Если эта скотина выпрямится, то будет не менее двух метров в высоту. Следом за ней появилась еще одна такая же. Потом третья. Четвертая. Пятая. Шестая. Сколько же их там, черт возьми?! Куча мохнатых туш понеслась к Тарасенко с обезьяньими криками. Капитан громко выматерился и открыл огонь, поливая приближающихся монстров из обоих стволов.

– Идите сюда! – орал он. – Идите и сдохните к чертям собачьим, ублюдки! Вам не взять Артема Тарасенко! Не взять, падлы! Не взять!