Необычайно умные создания

– Вот именно! Адам планирует оборудовать себе на цокольном этаже берлогу. Чтобы смотреть там бейсбол.

Лицо Питера Кима озаряется.

– Отлично! Я приду в гости, когда будет матч!

Все четверо смеются.

Сэнди обращается к Тове:

– А что насчет вас, миссис Салливан?

– Что вы имеете в виду? – не понимает Това.

– Ваш дом. Какие-нибудь предложения уже поступали?

Дженис роняет вилку и поворачивается к Тове.

– Джессика Снелл упомянула об этом перед закрытием, – продолжает Сэнди. – Что ваш дом только что появился на рынке. Нам он, конечно, не подходит. Нам нужно по крайней мере пять спален, чтобы внуки приезжали в гости.

– Потенциальные внуки, – поправляет ее Адам. – Гипотетические внуки.

Това комкает салфетку на коленях.

– Но это такой великолепный дом, – не умолкает Сэнди. – Джессика сказала, что, по ее мнению, он быстро уйдет. Кто-нибудь его купит.

– Да, пожалуй, – тихо говорит Това.

– Това. – Голос Дженис звучит резко. – О чем это она?

– Ой. Разве это не?.. Я имею в виду, разве вы не знали?.. – Щеки Сэнди становятся такими же красными, как перец, которым нашпигованы оливки в новом мартини Адама.

– Ничего страшного. – Това откашливается. – Сэнди права. Я продаю дом. Я забронировала номер люкс в “Чартер-Виллидж” в Беллингеме.

За столом воцаряется тишина.

– Что? – ахает Мэри Энн.

– Почему ты ничего не сказала? – требовательно спрашивает Барб.

– А как же дом? – вторит ей Дженис.

– Такой красивый! Дом твоего отца!

– И все твои вещи, Това!

– У тебя так много красивых вещей! Ты же не собираешься их все отдать?

– Куда ты их денешь?

– Это же столько всего надо сделать!

– Такой чердак, поверить не могу!

– А кедровые сундуки твоей матери? Как же их жаль!

– Я вполне способна разобраться со своими вещами сама, – говорит Това напряженным голосом. Это прерывает поток непрошеных комментариев.

В любом случае уж кому-кому, но никак не Крючкотворщицам рассуждать о ее имуществе. Мэри Энн всюду расставляет свои статуэтки, а в доме Дженис целую комнату занимает компьютерное оборудование, большая часть которого явно не имеет никакого практического применения. А уж Барб и вовсе по причине, которую так толком никто и не понял, еще до замужества начала коллекционировать слоников. Ее комната для гостей битком набита слониками. Пусть о своих вещах беспокоятся.

Дженис кладет руку Тове на плечо:

– Тебе не нужно этого делать, ты же знаешь. Мы с Питером всегда говорили, что ты могла бы жить с нами, что ты могла бы…

– Ни в коем случае, – твердо говорит Това. – Я бы никогда не стала так вас обременять.

Дженис качает головой:

– Ты нас нисколько не обременяешь, Това.

* * *

Пока убирают посуду, Мэри Энн обходит стол, чтобы поблагодарить всех за то, что пришли. Дженис и Питер Ким прощаются, объясняя, что опаздывают на занятия по гончарному делу. Барб Вандерхуф и ее слишком обтягивающие блестки, пританцовывая, выходят из зала и направляются на еженедельный прием к психотерапевту. Омар приносит Лоре счет и шутит, что Мэри Энн перебаламутит весь Спокан. Адам Райт проглатывает остатки третьего мартини и сжимает предплечье Мэри Энн:

– Спасибо, что пригласили нас!

– Это было так мило! – вторит ему Сэнди, которая, похоже, забыла, как совсем недавно обрушила на всех ошеломляющую новость.

К счастью, остальные гости, видимо, восприняли ее спокойно, хотя Това уловила, как Дженис и Барб шептались о том, что надо ее переубедить.

Мэри Энн натянуто улыбается, присаживаясь на пустой стул рядом с Товой:

– Я же увижу тебя перед отъездом в эти выходные?

– Конечно. Я к тебе зайду.

– Я буду рада. – Голос Мэри Энн немного дрожит.

Лора поспешно подходит к матери и встает позади, обнимая ее за плечи.

– Это так здорово, что ты берешь маму к себе. – Адам поворачивается к Мэри Энн, откидываясь на спинку стула. – Нет, ну как же я счастлив, что у меня есть дети, даже если это означает, что я никогда не избавлюсь от бывшей жены. Потому что это был бы ад – состариться в одиночестве. Разве не поэтому люди заводят детей?

Сэнди толкает его в бок:

– Не будь смешным, лапуля.

Лора пристально смотрит на него, но ничего не отвечает – только протягивает руку, чтобы взять его еще не до конца опустевший бокал мартини и отдать проходящему официанту.

– Вот я идиот. – Адам вскидывает руку и тут же опускает ее. – Това, простите. Я не это имел в виду. Вы не состаритесь в одиночестве. Даже если Эрика больше нет.

– Ничего страшного, – тихо говорит Това. – Это было очень давно.

– Я помню это так, будто это было вчера. – Голос Адама теперь звучит яснее.

Мэри Энн прикрывает рот ладонью, а Лора упирает руки в бедра, бросая на него испепеляющий взгляд. Но Това поворачивается к Адаму, внезапно осознав, что сердце у нее под блузкой колотится.

– Я всегда рада, когда люди делятся воспоминаниями.

Он проводит рукой по лицу.