ЁНУ. Ли Чунхо сначала схватил меня за бедра правой рукой и приподнял вверх. Затем левой рукой он попытался развязать веревку на шее. Знаете, что тогда произошло? Я потеряла равновесие и упала на пол.
Ёну активно машет руками, демонстрируя захват бедра и развязывание веревки. Чунхо смущен.
ЧИНПЁН. О чем вы говорите?
ЁНУ. Согласно отчету о вскрытии, ребра Ким Санхуна…
ЧУНХО. Что?.. А, да, да…
До этого Ёну показывала на своих ребрах. Однако, поскольку до задних ребер она не дотягивается, ей пришлось обратиться к Чунхо. После того как Чунхо дает разрешение, она разворачивает его спиной.
ЁНУ
Мёнсок начинает понимать, к чему она клонит.
Чинпён же, наоборот, озадачен.
ЁНУ. Переломы передних ребер, вероятно, произошли во время сердечно-легочной реанимации. Проблема в переломах на спине. Такой тип травм практически необъясним, для этого нужно нанести единовременный равномерный удар. Тем не менее это возможно в том случае, если обвиняемый пытался спасти жертву точно так же, как господин Ли Чунхо пытался спасти меня. Если жертву тоже приподняли за бедра, он тоже упал на спину!
ЧИНПЁН
МЁНСОК. Это значит, что младший сын невиновен!
Чинпён удивлен.
МЁНСОК. Обвинение в нападении, скорее всего, оставят в силе, но мы можем снять обвинение в убийстве и смягчить приговор. Однако, если мы хотим заявить о невиновности, мы не можем скрыть тот факт, что ваш старший сын пытался покончить с собой. Нам нужно ваше разрешение.
Чинпён вздыхает.
ЧИНПЁН. Я много об этом думал. В моем возрасте именно дети становятся показателем успеха. Как отец, я не хотел признавать, что Санхун был так несчастен. Однако я обязан сделать это ради Чонхуна. Я даю разрешение. Работайте в том направлении, которое вы только что предложили.
Лица Мёнсока, Ёну и Чунхо светлеют.
ЧИНПЁН. Только у меня тоже есть просьба… Изначально я собирался поговорить об этом с господином Чоном, но, поскольку вы тоже здесь…
МЁНСОК. Да, можете спокойно говорить при них.
Ёну и Чунхо садятся на диван рядом с Мёнсоком.
ЧИНПЁН. Пусть адвокат У не участвует в заседаниях.
Все, кроме Чинпхёна, удивлены.
ЧИНПЁН. Я знаю, что адвокат У очень старается. Но вы же слышали прокурора? Так будет лучше для Чонхуна.
МЁНСОК. Но вы ведь слышали слова Ёну? Дело можно выиграть по-другому! Можно заявить о невиновности, основываясь на научной оценке результатов вскрытия, и не делать акцента на недееспособности.
ЁНУ. Я думаю… что господин Ким Чинпён прав.
Все смотрят на Ёну, сделавшую такое внезапное заявление.
ЁНУ. Когда я хожу куда-то с господином Ли Чунхо, все думают, что он занимается волонтерством и помогает инвалиду.
Чунхо мрачнеет.
ЁНУ. Когда таксист требовал оплату поездки за обвиняемого, он не видел во мне человека, который мог бы справиться с ситуацией, несмотря на то, что у меня были деньги.
На этот раз мрачнеет Мёнсок.
ЁНУ. Я четко вижу как различия, так и общие черты между моим аутизмом и аутизмом обвиняемого, однако прокурор их не видит. А значит, не видят и судьи. В данной ситуации я не тот адвокат, который может помочь подзащитному.
Ёну сама пугается собственных слов. Она тихо повторяет их еще раз.
ЁНУ. Я не тот адвокат, который может помочь подзащитному…
Мёнсок стоит перед столом Сонён со взглядом, полным решимости.
МЁНСОК. Пожалуйста, убедите его.
СОНЁН. Что? Хотите отправить адвоката У Ёну в суд?
МЁНСОК. Да. Она не сделала ничего плохого, не совершала никаких ошибок. Невозможность выступить в суде из-за того, что у тебя аутизм и кому-то кажется, что твои аргументы будут неубедительными… Это дискриминация.
СОНЁН. Да? А я помню такие слова