Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том 2

Её беспокойство было понятно: дело в том, что среди медперсонала больницы и амбулатории циркулировали слухи, что, дескать, теперь, когда Борис Яковлевич повысил свою квалификацию как хирург, он вряд ли захочет сидеть в какой-то участковой больнице, а будет стремиться перебраться в город. Как потом стало известно, источником этих слухов был Чинченко, которому очень хотелось, чтобы они сбылись, и врач Алёшкин, как и его предшественники, поскорей бы убрался из Александровки, оставив её в полном распоряжении старого фельдшера. Даже недолгое пребывание молодого, но значительно более эрудированного медика, уже в какой-то мере подорвало авторитет Чинченко, и ему довольно часто приходилось слышать в ответ на свои советы такие замечания больных: «А доктор Алёшкин советовал делать вот так» или «А доктор Алёшкин мне выписывал вот это лекарство, и оно мне помогло». Эти и подобные им замечания больно били по самолюбию старого фельдшера, и он очень хотел, чтобы новый врач как можно скорее покинул станицу. Как опять-таки потом выяснилось, Чинченко даже предпринял в этом деле некоторые шаги, посоветовав новому зав. райздравом фельдшеру Симоняну перетащить Алёшкина в Майскую больницу.

Выслушав рассказ своей Катеринки, Борис некоторое время молчал, затем твёрдо сказал:

— Ну что же, Катя, ты права! Как бы мне ни хотелось вплотную заняться хирургией, но надо, в конце концов, подумать и о тебе с детьми! Кроме того, я и здесь свои хирургические стремления не заброшу. Думаю, что колхоз и завод мне помогут, и мы пристроим к своей больничке хирургический блок, ведь если большая часть хирургических больных будет лечиться здесь, на месте, а не отправляться в Майское или Муртазово, то это и для колхоза, и для завода будет только выгодно. Так что проживём здесь ещё лет десять, нам ведь спешить некуда.

Услышав этот ответ, Катя радостно засмеялась, обняла своего Борьку и, прижавшись к нему, прошептала:

— А я так и знала, что ты так решишь, так и знала!

И не думали они тогда, счастливые, любящие друг друга, что очень скоро, даже слишком скоро все их планы поломаются, все их мечты рассыплются в прах, и что жизнь, которую они уже рисовали себе, как спокойную, весёлую и радостную, поставит перед ними огромные трудности и испытания.

На следующий день, 1 января 1941 года, наскоро позавтракав, Алёшкин помчался в больницу. Там уже собрался почти весь коллектив. В селе, а также, естественно, и в станице, новости распространяются с удивительной быстротой, и уже весь медперсонал станицы знал о его возвращении. Это известие опровергло первый слух о том, что Борис Яковлевич вообще в Александровку не вернётся. Многие надеялись, что и второй — о том, что он в станице не останется, тоже будет опровергнут. Почему-то всем он пришёлся по душе. Персонал встретил его радостно и приветливо. Не успел он сбросить свой старенький кожушок, как медсестра Нюся протянула ему накрахмаленный халат и с гордостью сообщила, что теперь у них достаточно белья и халатов. Перед отъездом на курсы Борис поручил Василию Прокопычу обязательно получить в райздраве и на заводе деньги для приобретения материала, нового белья и халатов, об этом он заранее договорился в райздраве. Раиса Иосифовна, до смерти обрадовавшись тому, что Алёшкин согласился заменить её мужа, без сопротивления выделила за счёт Майской больницы необходимые деньги для приобретения инвентаря. Удалось уговорить и Текушева, он тоже расщедрился на небольшую сумму. Теперь, к возвращению заведующего, уже был создан довольно значительный запас белья и халатов. Нечего и говорить, что Бориса это очень обрадовало.

Обрадовало его и то, что порядок, заведённый им в больнице, продолжал неукоснительно соблюдаться. На каждого больного велась история болезни, и у каждой кровати висел температурный лист. Госпитализированных было всего пять человек, и документы на них содержались в образцовом порядке. Правда, из-за занятости, а в последнее время и по состоянию здоровья Антона Ивановича, записи в историях болезни делались медсёстрами, и по своей медицинской грамотности они оставляли желать много лучшего, но всё-таки делались, а это главное.

Осмотрев больных, находившихся в больнице, и дав назначение дежурной сестре, Борис посоветовал всем свободным работникам поскорее разойтись по домам и праздновать Новый год как положено, а сам отправился в амбулаторию. Выходя из больницы, он обратил внимание на большую кучу камней, порядочный штабель самана и десятка два брёвен, сложенных у плетня рядом со входом в больницу. Василий Прокопыч объяснил, что этот материал доставлен правлением колхоза для пристройки к больнице:

— Товарищ Прянин сказал, что как только Борис Яковлевич вернётся и даст чертежи пристройки, так колхоз сейчас же выделит строителей.

Это была радостная весть, поэтому в амбулаторию Алёшкин пришёл в самом приподнятом настроении духа.